– Однако сказать ты намеревался что-то другое. – В это время из каюты, словно медведь из берлоги, выбрался Гунн. Сурово осмотрев палубу и обнаружив Грея и Норвуда у правого борта, он недовольно прорычал:
– Какого дьявола, якорь вам под виселицу?! Что вы там шепчетесь? Если затеяли бунт, то лучше сами полезайте на реи и подвешивайтесь там. – Говорил он все это, вроде бы, шутя, однако никакая шутка не могла избавить его слова, его тон и его лицо от того налета свирепости, который всегда отпугивал каждого, кому приходилось иметь с ним дело.
– Да погоди ты со своими реями, – огрызнулся Констанций. – Мы обдумываем, как теперь обезопаситься от Марра. Найти его, изловить и в конце концов отправить туда, куда ему дорога.
– А что тут обдумывать? – недовольно уставился на них Гунн. Сама необходимость что-либо обдумывать вызывала в нем отвращение ко всякому думающему, а вместе с ним и чувство мучительного невосприятия. – На рею его – и все тут!
– Прикажете прямо сейчас или сначала сойдете на берег, чтобы изловить его?
– И сойти, – пожал плечами Гунн. – А затем поймать и сюда, на рею!
Он спустился к затопленной части корабля, до пояса оголился и, войдя в воду, долго умывался, фыркая и постанывая от удовольствия.
– Так что ты хотел сказать? – нетерпеливо напомнил Грей Анне. – Все равно ведь поговорить не дадут.
– Да теперь уже не стоит об этом, – вполголоса пробубнила Анна.
– И все же?
– Может случиться так, что я и в самом деле подамся на остров вслед за Джессом.
– Так я и думал. Он овладел тобой. И случилось это уже здесь, на острове.
– Случилось. И не раз. Началось еще тогда, когда «Нормандец» был под парусом.
– Все понятно. Ты познала его мужскую силу. И хотя насилие, с которым овладел тобой Джесс, поначалу вызвало у тебя отвращение, теперь ты вспоминаешь об этом приключении, как о сладком сне. – Норвуд заметила, как у Грея загорелись глаза. Произнося все это, он – возможно, сам не замечая этого, – захватил ее за предплечье и тормошил, словно пытался выбить такое признание, которое все еще оставалось ее, Анны, женским табу.
– Тебе, мужчине, я не должна признаваться во всем этом, штурман Грей. И давай больше не говорить о чем-либо подобном. Ведь, что ни говори, а с той поры, как мне пришлось открыться, мы уже не можем вести себя так, словно ничего не произошло и словно мы – два обычных матроса. Особенно когда остаемся наедине.
– Пока рок сводит нас на одной палубе, именно так мы и будем вести себя, – сдержанно объяснил Грей. – А что касается твоего намерения уйти вслед за Джессом…
– Ну, это еще не намерение. Просто порой кажется, что я могла бы решиться на такой шаг.
– …То, возможно, – не дослушал ее Констанций Грей, – на твоем месте я поступил бы точно так же. Последовал за ним на остров. Если только память о погибшем капитане Рейтеле не жжет тебе душу факелом мести.
Слушая его, Анна посматривала в сторону, словно ожидала, что там вновь появится Джесс Марр. Грей, конечно, вновь затронул струны, притрагиваться к которым чужой руке не позволительно. Да только что она могла поделать, какие слова и поступки противопоставить?
– Потребность мести еще есть, – согласилась она после недолгого молчания. – Вот только факел… Факел, кажется, угас. Теперь уже окончательно.
– Начав угасать еще при жизни капитана?
– С тех пор, как я впервые оказалась в каюте штурмана Марра.
– Кто бы мог представить себе такое?! – округлились глаза Грея. То, что он только что услышал, совершенно меняло представление Констанция о характере отношений между Анной и Джессом.
– Поэтому никогда больше не напоминай мне о покойнике-капитане. И не провоцируй на месть Марру. Мне и без того нелегко.
– Наоборот, хотел посоветовать, чтобы, если уж решишься на встречу с ним, то решайся без чувства мести. – Он, конечно, лгал. Но это была ложь во спасение. Ее, Анны Норвуд, спасение.
– Дай-то бог, чтобы и он тоже усмирил и гнев свой, и мстительность.
«Черт возьми! – изумился Грей, вдруг поняв, что сейчас произошло. – Да ведь у Джесса Марра, оказывается, появился союзник. Тайный, осведомленный обо всех замыслах и действиях команды “Нормандца”. А это уже опасно, крайне опасно». А главное, как теперь должен вести себя он, Констанций Грей? Известить капитана – значит, предать Анну. Умолчать? Станнешь союзником Марра. И если, в конце концов, предательство Анны Норвуд всплывет, предстанешь перед судом команды как ее сообщник.
– Послушай, Стив Норвуд, мне понятны твои чувства, и выдавать тебя Рольфу я, как видишь, не тороплюсь. Но если окажется, что, пребывая на корабле, ты хоть каким-то образом поможешь Джессу расправиться с кем-либо из моряков команды, я лично отправлю тебя на дно.
– Что ты, Констанций?! – ужаснулась Анна. – Пока я на корабле, я – член команды. Для меня это свято. – А немного помолчав, вдруг уточнила: – Но лишь пока я на корабле.
37
Сразу же после завтрака Рольф вывел команду на палубу и приказал немедленно сооружать плот.
– Быстрее, скитальцы шальных океанов, быстрее! – подгонял он, первым бросаясь с топором на затопленную часть корабля, чтобы извлечь из его бортов и надстроек как можно больше бревен и досок. – Потеряв шлюпку, мы потеряли связь с землей. Теперь нам нужен плот, большой плот, иначе этот корабль превратится для нас в погибельный остров.
– За топоры, якорь вам всем под виселицы! – поддержал его Гунн. – За топоры, пока нас не осыпают роем стрел, океан не штормит, а небо благоволит к нам.
Океан и в самом деле предался такому редкому в этих краях штилю, а небо оставалось безоблачным и возвышенно-лазурным, как роспись на куполе храма.
Никаких признаков появления туземцев на море или на острове тоже не было. Но капитан словно что-то предчувствовал – то ли шторм, то ли нашествие, – и его нетерпение и встревоженность передавались команде.
Вент и Лорд-Висельник и в самом деле оказались неплохими плотниками. Мастерски орудуя топорами и пилами, они быстро подгоняли бревна так, чтобы между ними оставалось как можно меньше зазора; подравнивали их и попарно сбивали гвоздями, а затем каждую пару связывали между собой канатами.
Материала оказалось вполне достаточно, и уже к обеду огромный и почти готовый плот, защищенный от постепенно нарождающейся океанской волны правым бортом «Нормандца», успокоительно покачивался между кораблем и берегом, превращаясь в своеобразный наплавной – метров шесть в длину и около трех в ширину – мост.
Если бы Бухта Отшельника оказалась чуточку поближе и к ней не нужно было пробираться через горный массив, они, возможно, соорудили бы еще два таких плота и, развернув их в длину, фактически соединили бы корабль с ближайшей отмелью. Но до бухты и «Адмирала Дрейка» было далековато, а им нужен был большой устойчивый плот, способный перевозить орудия и бочонки с провиантом.
