39
Как только плот миновал скалистые ворота и вошел в бухту, Грей сразу понял, почему этот клочок суши называют Островом Привидений. Совершенно очевидно, что название возникло здесь. Такой же лунной ночью, как эта. Причудливые вершины скал отражались в освещенном луной зеркале бухты, рождая отчетливые и столь же причудливые видения.
Сама бухта была небольшой, однако уходившие от нее в пространство между скалами фьорды, казалось, уводили еще далеко-далеко, в сердцевину острова, представая перед мореплавателями во всей своей таинственности и неприступности.
Зато громадина трехмачтового корабля способна была развеять все миражи и страхи. «Адмирал Дрейк» восставал огромной неприступной крепостью. Две орудийные и третья, «матросская», палубы, а также небольшая верхняя палуба с высокими носовыми и кормовыми надстройками могли впечатлить кого угодно. По характеру своих надстроек корабль напоминал уже отходившие в небытие древние испанские галеоны, а по размерам и мощи орудийных палуб – самый современный французский военный фрегат.
Под сенью его борта Грей сразу же почувствовал себя увереннее. Первым взобравшись на палубу, он мельком осмотрелся, прислушался, не появляются ли какие-либо посторонние звуки и, приготовив пистолет, прошелся вдоль пристроек.
– Похвальная осторожность, якорь ему под виселицу, – одобрительно признал Гунн. – Этот парень знает толк в нашем… в нашем деле, – почему-то так и не решившись произнести слово «пиратском». Очевидно, из уважения к капитану Рольфу, который еще недавно был офицером военного флота.
Через несколько минут Грей и поднявшийся вслед за ним Лорд-Висельник спустили трап, и все четверо принялись за работу. Рольф работал в паре с Греем. Он ощущал, что штурман физически слабоват, но ни разу не упрекнул его в этом и вообще делал вид, что не замечает его хилости – наоборот, старался подниматься по трапу задним, принимая основной вес на себя.
– Вы считаете меня слишком слабым, сэр? – вполголоса спросил Грей, когда, поднимаясь с последним мешком крупы, Рольф деликатно отстранил порядком обессилевшего штурмана и взвалил ношу себе на плечи.
– Подстраховывайте меня, – не стал вдаваться в подробности Рольф. – Здесь дьявольски темно. Да и сам я тоже устал.
– Я мог бы занести этот последний мешок один. Вы и так довольно много…
– Вы и так довольно многословны сегодня, Грей. Я этого не люблю.
Отдых был коротким и торопливым. Они подкрепились ромом и вяленой рыбой и стали собираться в обратный путь. Первыми на плот вернулись Гунн и Лорд-Висельник. Грей видел, как раскачивается фонарь, который держал на весу Гунн, а это свидетельствовало о том, что даже здесь, в тихом заливе, начало ощущаться нервное дыхание океана.
– Может, нам не стоит возвращаться на «Нормандец» прямо сейчас, ночью? – спросил Грей, обращаясь к командору. Он не различал фигуры Рольфа, но слышал, как приближаются по носовой надстройке его шаги. – Похоже, что надвигается шторм.
– Тем более нам следует вернуться. Может, еще удастся кое-что спасти. Потому что этот шторм остатки корабля могут не выдержать. К тому же плот поможет спасти оставшихся на «Нормандце». Где вы там, Грей?
– Здесь, сэр.
Капитан поднялся по трапу и чуть не столкнулся со штурманом в узком проходе между каютами. Пытаясь протиснуться между ним и стенкой, он потянулся рукой к его плечу, но Констанций отшатнулся, и пальцы капитана невольно вцепились ему в грудь. Вцепились и застыли. Рольф оцепенел: рука его ощутила грудь девушки: небольшую, упругую и, несмотря на тугую перевязь, которой Грей маскировала ее, упрямо топорщащуюся. А еще – это была грудь женщины, истосковавшейся по мужской ласке, почти парализованной близостью мужчины, который нравится и с которым, если и не готова была предаваться первородному греху, то по крайней мере – любовной игре.
– Так все-таки останемся, сэр? – рука женщины мягко легла на руку командора, но вместо того чтобы отбросить или деликатно снять, наоборот, прижала к груди.
– Днем сюда может подойти тот, дрейфующий, корабль и запереть нас в бухте, – запинаясь, объяснил Рольф. – А шлюпка его уйдет к «Нормандцу», останки которого пираты пока что не обнаружили. Но могли узнать о них от уцелевших аборигенов.
Сейчас ему не хотелось говорить ни о пиратах, ни о шлюпке… Вернее, сейчас ему вообще не хотелось говорить о чем-либо. Разве что спросить, не ошибся ли он. Не почудилось ли?
Теперь уже Констанции Грей, до сих пор скрывавшейся под мужским именем и мужским одеянием, понадобилось пройти мимо капитана. И вряд ли Рольф догадывался, с каким трепетом она решилась на это. Протискиваясь между ним и перегородкой, Констанция ощутила, как рука мужчины едва-едва коснулась ее талии и медленно поползла вниз, к бедру.
– Что вы ведете себя со мной, как с женщиной, капитан? – неожиданно для самой себя резко и въедливо поинтересовалась она, с подчеркнутым отвращением отбивая его руку. – Понимаю, что, сидя на этом проклятом острове, вам слишком долго пришлось обходиться без женских ножек, но ко мне это никакого отношения не имеет.
Если бы это происходило днем, Констанция заметила бы, как побагровело лицо барона и как, стиснув зубы и сжав кулаки, он с трудом сдержался, чтобы не схватиться за кортик или пистолет.
– Вам показалось, мистер Грей, – процедил он. – Вы не так поняли меня, сэр.
«А ведь этот скиталец шальных океанов все еще сохранил в себе что-то от юношеской совестливости, – приятно удивилась Констанция. – Многие его сверстники успели окончательно огрубеть».
– Я так и понял, что произошло недоразумение. В детстве меня всегда принимали за девчонку.
– Эй, где вы там застряли, капитан?! – невежливо поторопил их Гунн. – Пора уходить, иначе до утра мы вряд ли сумеем вернуться. А то еще заметят с корабля.
– Идем, идем! – тотчас же откликнулся Рольф.
Голос боцмана показался ему теперь спасительным.
– Штурман уже на плоту?
– Нет еще, сэр! Я тут оступился, черт бы побрал эту посудину! – объяснила Констанция. А вполголоса продолжила: – Но если вам действительно нужна женщина, то она есть.
– Женщина? Где?!
– В нашем экипаже.
– О чем вы, Констанций Грей?
– Она действительно есть.
– Вы мерзавец, Грей. Я – аристократ, и никакие силы – земные ли, сатанинские – не заставят меня…
– Заставят, сэр, заставят. Женщина есть женщина, а страсть есть страсть. Против женщин, как и против самой страсти, мы бессильны.
– Так речь действительно идет о женщине?
– А вы опасались, что я хочу подсунуть вам сладострастного мужчину? Нет, капитан, такой экзекуции я вас не подвергну. Если почувствуете, что сойдет и мужчина, вы изберете его сами. Как избирают многие другие скитальцы морей.
– Вот как?!
– Очевидно, вам не пришлось пожить в матросских кубриках. Начали с офицерской каюты.
