Само появление на горизонте этой земли, о существовании которой там, на «Нормандце», они даже не подразумевали, заставляло Констанцию как-то совершенно по-иному взглянуть на их пребывание на Острове Привидений, на сам остров. Не такой уж он одинокий и заброшенный, как казалось поначалу. Вон она – земля! И поди знай: остров это или континент.
Попросив у капитана подзорную трубу, Констанция взобралась на надстройку и несколько минут рассматривала украшенный, словно гербом, тремя лесистыми островерхими вершинами, хребет, который вполне мог сойти теперь за овеянную местными легендами «землю обетованную», причалив к которой, она наконец-то избавилась бы не только от тоски по Англии и большим портовым городам, но и вообще от всего того, что мерещится моряку, что так манит его, давно не видевшего ничего, кроме палубы, океана и безлюдных островков.
– Прикидываете, не повернуть ли нам плот к этому пристанищу аборигенов? – устало и в то же время насмешливо поинтересовался Рольф.
– Разве что рассчитывая на то, что очень скоро вы окажетесь во главе их племени.
– Еще бы! Это будет племя пиратов, доселе никогда не ступавших на палубу ни одного корабля. Вот только хотелось бы знать, какую роль вы отведете при этом себе.
– Жрицы, – смеясь, ответила Констанция. – На одном из островных плато даже появится величественный храм Жрицы Констанции.
Все еще сидя на плоту, Ирвин развернулся так, чтобы видеть Грея и удивленно уставился на него.
– Кем-кем вы собираетесь стать, штурман Грей?!
– Что вас так удивляет?
– Жрицей?!
«Дьявол! Проболталась! – раздосадованно пожевала нижнюю губу Констанция. – Только не сегодня! Только не сейчас!»
– Почему «жрицей»? Кто сказал: «жрицей»? Понимаю, что после не совсем удачно проведенной с юнгой Анной Норвуд ночи вы оказались подвержены слуховым бредням… Но причем здесь я?
– Почему неудачно проведенной? – безошибочно клюнул барон. – Я бы так не сказал. И потом, стоит ли вникать в такие подробности вам, штурман? Несмотря на то, что мы друзья и что вы даже оказывали мне кое-какие услуги при свидании с Анной. – «Неужели действительно послышалось?» – усомнился между тем Ирвин, не решаясь настаивать на, в общем-то, явственно услышанном слове. – Но все же вы сказали то, что сказали: «жрицей». И никакие это не бредни.
– Да ладно вам, барон. Будем считать, что я неудачно пошутил. Имел в виду, что жрицей станет Анна Норвуд, если, конечно, вы решитесь бежать на этот остров вместе с ней.
Рольф неуверенно ухмыльнулся, давая понять, что извинение принято, а недоразумение объяснено. Что, однако, не помешало ему вновь, в который раз, очень пристально осмотреть фигуру Констанция. Да нет же, какая там, к черту, женщина!
– Окажись я вновь на этом острове в роли отшельника, предпочел бы, чтобы отшельничество со мной делила женщина. Пусть даже далеко не самая красивая и любимая. Когда начинаешь познавать, что такое полное одиночество на оторванном от мира клочке суши, то и ценить людей, вещи, явления начинаешь не по эмоциям и впечатлениям своим, не по былым удовольствиям и оскорблениям, а по существу. Исходя из первоначальной сути этих самых людей, вещей и явлений.
– Говорите-говорите, пиратствующий философ.
– И уж, поверьте мне, что-что, а женщину начинаешь ценить только за данное ей Господом первородную святость – оставаться женщиной. Ибо начинаешь понимать, что женщина прекрасна и незаменима сама по себе, независимо от внешней красоты и тех обстоятельств, при которых жизнь сводит с ними нас, мужчин.
– Да вы – певец провансальской любви! – изумленно молвила Констанция, только теперь спускаясь со своего наблюдательного пункта. – То, что вы оказались моряком – сущее недоразумение.
Рольф загадочно улыбнулся и, ничего не ответив, вновь перевел взгляд на косу. Недоразумение! Он так не считал. Его «уходу в океан», несомненно, предшествовала какая-то история, а возможно, скрывалась и некая тайна. Но ведь, в конечном итоге, у каждого моряка есть своя история, и далеко не каждый считает возможным посвящать в нее даже самых близких, преданных ему людей.
Барон все еще лежал, вальяжно разбросав руки, и Констанции понадобилось немало мужества удержаться от того, чтобы, презрев всякую конспирацию, улечься рядом с ним, положить голову ему на плечо и сказать: «Извините, барон, но, по всей вероятности, я и есть та ЖЕНЩИНА, которая “прекрасна и незаменима сама по себе”, изначально в сути своей. Которая ниспослана вам Господом, чтобы влюбить вас в себя, развеяв при этом ваше одиночество и лишив возможности предаваться всякому отшельничеству, где бы вам ни взбрело в голову ему предаваться».
«Интересно, – подумалось Грею, – как бы он отреагировал? А ведь эти его рассуждения о женщине, в которую он готов влюбиться, независимо от внешней красоты и обстоятельств – удачное благословение на то, чтобы, последовав примеру Норвуд, открыться ему. Тем более что рано или поздно открыться все равно придется, поскольку все тайное… Да и вообще дальше так продолжаться не может. Не хватит у нас сил безропотно взирать на то, как капитан утоляет свою половую страсть с другой женщиной. Которую я, дуреха, сама же и подставила ему».
– Взгляните-ка в сторону Бухты Крушений, штурман. Не появился ли там «Черный принц»?
– Пока что не появился и сегодня уже вряд ли появится. Очевидно, капитан Коссар тоже решил поразвлечься. Благо, в отличие от вас, у него есть неплохой выбор из числа аборигенок. Кстати, почему вы не решились переправиться на какой-либо из заселенных аборигенами островков, чтобы похитить одну из девиц? В молодости, лет эдак до двадцати пяти, они еще, говорят, неплохо смотрятся. Чтобы уже к тридцати выглядеть старухами.
– Предлагаю отправиться туда вместе, штурман Грей. Предоставлю вам право первой брачной ночи со всякой, какая только попадется нам. Мне же вполне хватит Анны Норвуд.
– Узнав об этом, Норвуд почувствует себя счастливой.
– Кстати… Если уж речь зашла о Норвуд… Почему вы не остались на «Нормандце»? Ведь эту ночь вы могли провести в одной каюте с Анной. Ночь – в каюте с женщиной! Что может быть прекраснее? Вам приходилось когда-нибудь хотя бы одну ночь провести в каюте корабля, посреди волн, в любовных забавах с женщиной?
– В забавах? Посреди волн? Считаете, что в шторм чувства обостряются?
– Ну, в шторм, конечно, нет… И все же…
Констанцию так и подмывало съязвить что-нибудь по поводу того, что все ночи, которые только ей пришлось провести по каютам разных кораблей, она как раз и проводила «в любовных забавах с женщиной». Но ведь все равно он ничего не поймет. На пальцах придется объяснять, как младенцу. Вместо этого она вдруг решительно подошла к обвернутому вокруг мачты парусу, освободила его от крепежной веревки и залюбовалась тем, как, еще не наполненный, он трепетно заметался на легком прибрежном ветру.
– Что мы тут разлеглись, капитан? – взялась она за весло. – Ждем, пока «Черный принц» и в самом деле появится у бухты, чтобы догнать и разнести в щепки наш плот, а затем спокойно расправиться с «Нормандцем»? Нашли время для разговоров об этом ничтожестве Анне, о женщинах. Размечтались!
