– Вставайте! Скорее!
– В чем дело? – Она открыла мутные со сна глаза.
– На опушке всадники, – прерывающимся от волнения голосом сообщил фотограф. – У нас всего несколько минут, чтобы успеть скрыться.
– Но почему мы должны бежать? – соскочив с кровати и собирая разбросанные вещи, спросила женщина. – Они едут сюда?
– Да. Быстрее! На улице туман, еще можно попытаться проскочить в лес незамеченными.
Схватив ее за руку и держа в другой руке саквояж и чемоданчик, Владимир потянул Марту к лестнице на первый этаж. Сбежав вниз, прислушался – конные явно направлялись к дому. В сыром утреннем воздухе далеко разносилось звяканье стремян и топот копыт, слышались возгласы перекликавшихся верховых. Конечно, заманчиво узнать, кто они и где сейчас оказались беглецы, но встреча с вооруженными людьми не входила в планы Кривцова. Поэтому он увлек спутницу к двери во двор, где от взоров конных их должен закрыть дом. Только бы удалось добежать до рощи и спрятаться, чтобы переждать внезапно надвинувшуюся опасность, а потом можно выбираться на дорогу или тропку, ведущую к жилью.
Поеживаясь от утреннего холодка, они пересекли двор, выскользнули за ограду и припустились бежать по мокрой траве к роще. Оглянувшись, Владимир с ужасом увидел, что за ними остается на покрытой росой траве широкий темный след. Проклятие! Теперь спасение только в быстроте ног.
А всадники уже подъехали к ограде дома. Один из них привстал на стременах, показал плетью на убегавших и что-то крикнул. Бухнул винтовочный выстрел. Словно подстегнутые им, несколько конных, с места приняв в галоп, понеслись вдогон за беглецами. Лошади шли споро, выбрасывая из-под копыт комья сырой земли и с каждой секундой неумолимо приближались.
Споткнувшись, Марта упала на колени. Оглянувшись на погоню, она сунула руку в складки юбки, что-то нашаривая там дрожащими от волнения пальцами.
– Не дурите! – сжав ее локоть, Кривцов помог женщине встать на ноги. Неужели она хочет стрелять в конных из своей хлопушки? Это же смерти подобно! Тогда у них не останется ни одного шанса вывернуться из передряги.
– Скорее! – Он подхватил ее под руку и потащил к деревьям.
– Стреляйте, – задыхаясь, прокричала Марта. – Они близко!
Кривцов не ответил. Он уже понял, что им не удастся уйти: слишком стремителен бег приближающихся лошадей, слишком далеко до спасительной рощи. Если даже он сумеет убить одного или двух преследователей, то остальные жестоко расправятся с беглецами.
– Не теряйте головы, – встряхнув Марту, приказал он. – Нам любой ценой надо уцелеть!
Верховые налетели. Одна из лошадей с ходу ударила Марту грудью, отбросив в сторону. Отлетев, женщина ничком ткнулась в мокрую траву и затихла, видимо, оглушенная ударом.
Фотограф сумел увернуться и оказался между двух всадников. Наметанным глазом он сразу определил, что у них нет холодного оружия – ни шашек, ни сабель, ни палашей. Хоть в этом повезло: не полоснут острой сталью по черепу и не отключат, плашмя ударив клинком по спине. Может быть, попытаться поймать лошадь под уздцы или схватить верхового за сапог и спешить? Владимир хорошо владел приемами самообороны и, как бывший кавалерийский офицер, да еще служивший в казачьих частях, прекрасно знал все слабые места любого всадника.
Так, а потом что? Ведь трое других наверняка будут стрелять! Не успеешь подхватить Марту на седло, как получишь пулю или уложат коня и все вернется на круги своя. Но зато сразу станет ясно, чем закончится история.
Лица у всадников веселые, обветренные, усатые. Видимо, погоню они воспринимают как развлечение или безопасную охоту на двух беззащитных людей, над которыми можно вдоволь покуражиться. Но увертки Кривцова, никак не дававшего себя поймать, начинали их злить.
Поняв это и решив не доводить дело до серьезных осложнений, Владимир сделал вид, что попался: когда один из верховых замахнулся на него прикладом карабина, он рухнул на землю, словно сбитый ударом, притворившись потерявшим сознание.
Несколько всадников спешились и, подняв Марту, положили ее на седло. Потом подобрали вещи. Кривцова тоже подняли с земли, бросили поперек лошади и шагом поехали к дому…
Обыскивали Владимира в комнате первого этажа, причем, как он сразу заметил, не слишком умело и тщательно – больше внимания уделили выворачиванию карманов, чем поискам оружия. Но револьвер отобрали вместе с часами и бумажником. Марту внесли в дом на руках и потащили по лестнице на второй этаж.
Окружавшие Кривцова люди были одеты весьма пестро. На одном старая австрийская куртка, но крестьянские штаны и высокие офицерские сапоги со шпорами. На другом – высокая барашковая шапка и грязный парадный гусарский ментик, видневшийся из-под распахнутой сербской солдатской шинели. Третий – в пастушьей шубе, вывернутой овчиной наружу, и полосатых городских брюках, заправленных в постолы с обмотками из сукна, перевязанных смолеными веревками. Говорили хозяева положения на сербском, из чего фотограф заключил, что поезд все же успел пересечь границу Венгрии.
– Шагай! – Владимира грубо толкнули в спину, приказывая подняться на второй этаж.
Стараясь выглядеть как можно более жалким и подавленным, этаким маленьким неудачником, не представляющим никакой опасности, Кривцов послушно поднялся по лестнице и вошел в комнату, где провел ночь.
В очаге пылал огонь, весело пожирая остатки мебели. Ланкаш лежала на соломе с закрытыми глазами, и фотограф подумал, что было бы неплохо, если она догадается не подавать вида, когда придет в себя.
У дверей стоял вооруженный карабином мужчина в меховой безрукавке, с заткнутым за пояс большим кинжалом, а над женщиной склонился еще один человек. Он обернулся, и Владимир увидел бледное лицо, обрамленное слегка вьющейся бородкой. На него в упор уставились желтоватые, немигающие глаза. Видимо, это и есть начальник конного отряда, судя по хорошим сапогам и костюму военного покроя из тонкого, защитного цвета сукна.
Усевшись за стол, командир конников осмотрел отобранные у пленников вещи и пролистал паспорта.
– Ну что скажете, господин шпион? – откинувшись на спинку стула, бородатый покрутил барабан револьвера. Говорил он на немецком вполне сносно, но с акцентом.
– Почему вы меня принимаете за шпиона? – пожал плечами фотограф, отвечая также на немецком языке. – Чей же я шпион? Вы же видели мой паспорт. Я чех, Карл Чавелка, коммерсант из Прешова.
– Как это чей? – захохотал стоявший у двери страж. – Австрийский!
– Вы страшно ошибаетесь, – прижал руки к груди Владимир. – Поверьте, я не шпион и не лазутчик, тем более не австрийский. Я тоже славянин!
– Ладно, ладно! – небрежно отмахнулся бородатый, досадливо дернув головой. – Кончай болтать! Ты задержан с оружием в руках передовым отрядом повстанческой армии Орлича. Что ты тут делал со своей бабой? Отвечай! Почему ходишь с револьвером? Откуда у тебя столько денег в карманах? А?
