Я не договорил, запиликал мой мобильник.
– Привет, налетчик! – раздался в трубке знакомый ворчливый голос. – Как спалось? Мальчики кровавые не приходили?
– Ну и шуточки у вас, господин капитан, – укоризненно отпарировал я. – Я чист, аки ангел Божий!
– Не кощунствуй, Котов, а лучше присядь, – по-отечески произнес Ракитин, и уже одно это мне не понравилось. Таким тоном Олег почти всегда сообщал главные плохие новости.
– Что случилось, пока я спал?
– Так, пустяки. Сгорел особняк на Источной, который вы с Куваевым «подломили» сегодня ночью.
– Елы-палы! – выдохнул я. – Уже зачистили?!
– Ну, необязательно…
– Не смешите мои тапочки, капитан! Ежу понятно, что это зачистка.
– Тогда и вам бы надо куда-нибудь слинять. Для безопасности.
– Да брось! Не думаю, что нас смогут вычислить…
– Ты, по-моему, сам недавно уверял меня, что в деле замешаны твои разлюбезные экстрасенсы, – желчно напомнил Ракитин. – Как думаешь, много времени этим ребятам понадобится, чтобы выйти на твой след?
– Елы-палы! – вторично ахнул я. Действительно, совсем забыл, что где-то по городу сейчас бродит сильно злой эспер, которому мы втроем здорово отдавили больные мозоли, сначала поймав подручных, а потом пошуровав на главной базе. – Слушай, Олежек, а как насчет программы защиты свидетелей?
– Забудь. Вы не свидетели, а налетчики. Кстати, где практический результат вашего «экса», который ты мне клятвенно обещал?
– Я как раз сейчас еду к Дюхе. Он уже должен был обработать наш «улов».
– Давай побыстрее! И потом – сразу ко мне.
– Так точно, вашбродь!
– Клоун! – в трубке запикали короткие гудки.
Я сунул мобильник в карман и посмотрел на притихшего Пашку.
– Вот такие вот дела, Горец! Тяжка служба государева!..
– Ты бы действительно, поосторожнее, а? – серьезно сказал Пашка. – А Лену я предупрежу, что ты приходил.
– Спасибо, друг! Приятно было повидаться.
– И мне. Заходи, как-нибудь?
– Непременно.
И я на всех парах помчался к Куваеву.
* * *
Дюха встретил меня в одних трусах и босиком. Лохматая голова и помятая физиономия уверили, что их хозяин только-только покинул царство Морфея. Если так, то радость раскрытия чужой тайны откладывалась на неопределенный срок. Я вздохнул про себя, а вслух сказал:
– Доброе утро, мистер хакер!
– По-моему, уже день? – покосился Андрюха через плечо на видневшееся в дверном проеме окно кухни. – Чего так долго шел?
– Но ты же сам только что…
– Наблюдение верное, выводы неправильные!
Куваев повернулся и пошлепал в глубь квартиры. Я разделся и неспеша побрел за ним. В кабинете (он же – спальня) матерого компьютерщика все было по-старому, то есть полный бардак. Из чего можно было заключить, что женщина это место в обозримом прошлом не посещала. «Видишь, все не так уж безнадежно!» – хихикнуло мое эго.
– Садись, где сможешь, – махнул мне Дюха, плюхаясь в любимое компьютерное кресло.
– Так ты хоть что-нибудь успел пошерстить? – спросил я почти безо всякой надежды.
– Я все успел! – Дюха торжественно ткнул пальцем в клавишу «Enter».
На большом двадцатипятидюймовом экране открылось окно «Adobe Reader», и я уселся поближе, смахнув с табурета на пол какие-то распечатки.
– Я над этими файлами почти всю ночь бился, – с гордостью сообщил Куваев. – Четыре уровня защиты! Расстарались, засранцы! Но я их одолел.
Мне стало неловко за низкие мысли в Андрюхин адрес, и я с преувеличенным вниманием уставился на экран.
Первый же документ оказался весьма содержательным. В нем говорилось о создании научно-координационного центра по перспективным направлениям при Комитете Госдумы по науке и технике, разъяснялись его цели и задачи, сроки и бюджет. В общем-то, рядовое бюрократическое мероприятие, если бы не фамилия куратора программы – Прохоров А.М.!
– Вот это да! – выдохнули мы с Дюхой.
– Получается, господин Прохоров решил простирнуть свои денежки через государственную посудомоечную машину? – хмыкнул Куваев.
– Гляди дальше, – кивнул я на экран.
Новый документ сообщал о создании на базе научно-координационного центра некой Группы перспективных исследований в качестве головного учреждения с очень широкими полномочиями. В частности, сотрудники ГПИ имели право вмешиваться в научные планы и направления подотчетных институтов и лабораторий и корректировать их в соответствии с запросами государственных структур!
– Ты понимаешь, Дюха, что это значит?
– Не совсем…
– Эти «гэпэишники» – нечто вроде ФСБ от науки! Блюдут госинтересы, а точнее, предпочтения олигархической верхушки, вкладывающей деньги в нужные ей научные разработки.
– Получается, скоро без их ведома ни одна перспективная тема не пройдет?
– Во-во! Диктатура олигархии в действии.
Настроение мое упало. Если все обстояло так, как мы себе представили, наше «геройство» ни к чему хорошему не приведет. Самое малое, устроят «тотальное увольнение», чтобы выше дворников до пенсии не смогли подняться.
Куваев тем временем вскрыл следующий файл. Это оказалось что-то наподобие плана или графика поставок научного материала, в основном – животных. Значились там и кошки, и обезьяны, и птицы, и собаки. Внимание мое привлекла отдельная графа, в которой значились какие-то «борзые щенки». Эта разновидность живности появилась в плане поставок примерно с весны прошедшего года. Поначалу счет «щенков» шел буквально на единицы, но с осени размеры партий резко увеличились, достигая уже десятка-полутора за раз. Последняя партия «щенков» была отправлена 30 декабря…
И тут меня как ударило. Это же пропавшие ребятишки! Ну да, ровно пятнадцать!..
– Дюха, – хрипло выдавил я, – мы нашли!..
– Что именно? – настороженно уставился он на меня.
– Доказательство преступления… Смотри! – Я ткнул пальцем в запись. – Эти «борзые щенки» – на самом деле дети! Скорее всего беспризорники или потерявшиеся… Конечно, ведь так спокойнее, так их почти наверняка не будут искать. По крайней мере, не будут особо стараться – милиция страсть как не любит «висяков»…
– Да о чем ты?! – рявкнул Куваев.
– О том, что мы получили в руки ценнейшую информацию о незаконных опытах на людях! На детях! – Адреналин снова кипел в моих жилах. – Теперь мы прищучим этих «гэпэишников», Дюха!
– Если они нас раньше не оприходуют. – Скепсиса Куваеву было не занимать. – Допустим, ты прав, и этот документ действительно указывает на то, что кто-то использует ребятишек в каких-то непонятных целях. Кстати, в каких – неясно! А самое главное, куда отправляли детей и что там с ними делали? Без этой информации грош цена нашим находкам.
