Часть сил и управления 5-й армии присоединились в колонне штаба ЮЗФ и двигались вместе с ней на Пирятин.
20 сентября 1941 г. сводная колонная подошла к хутору Дрюковщина (15 км юго-западнее Лохвицы). Здесь их атаковали главные силы 3-й танковой дивизии немцев.
Потеряв несколько орудий и бронемашин, остатки штабов ЮЗФ и 5-й армии отошли в рощу Шумейково. В группе оставалось около тысячи человек, в том числе 800 офицеров. Среди них был и командующий фронтом генерал М.П. Кирпонос. Роща простреливалась пулеметным огнем. Офицеры рассредоточились по кромке пересекавшего ее оврага, а бронемашины заняли позиции на опушке. Немецкие танки и пехота атаковали рощу с трех сторон.
Так начался бой, который продолжался 5 часов. В нем участвовали все – от солдата до командующего. Атаки противника отбивали и связками гранат, и бутылками с зажигательной смесью, и в рукопашной схватке.
Генерала Кирпоноса сначала ранило в ногу, а потом осколки разорвавшейся рядом мины изрешетили его грудь. Он скончался тут же.
Судя по фактам, тем обрывкам и кусочкам свидетельств и документов, генерал Власов в должности командующего 37-й армией (с 23 июля до сентября) ничем особенным себя не проявил. Каких-то выдающихся способностей, которые отличали бы его от других командующих, не видно. А кроме того, два месяца в должности не могут быть сроком показательным для соответствующей оценки. И это при том, что его 37-я армия формировалась в основном из резервов Ставки ВГК и, находясь в Киевском укрепрайоне, составляла основные силы Юго-Западного фронта.
И если уж говорить о героизме и мужестве войск его армии, то это никак не может быть отнесено к заслугам Власова.
Характерно, что, будучи командующим 37-й армией, Власов не смог отказывать себе и в любовных утехах.
Там он познакомился с военврачом 3-го ранга Агнессой Павловной Подмазенко, которая только в июне 1941 г. окончила военный факультет 1-го Харьковского медицинского института. В начале июля ее зачислили на должность младшего врача медпункта штаба 37-й армии, а в середине августа 41-го Власов повысил свою походно-полевую жену в должности до старшего врача отдельного полка связи 37-й армии.
Любил ли ее Власов, теперь уже не важно, хотя многие последующие поступки генерала свидетельствуют об обратном.
Ведь походно-полевая жена, «ППЖ» – «жена» на время похода. Таковы были условия игры в годы войны для избранных женщин. Многим из них жилось на фронте неплохо под одним одеялом с офицерами и генералами, с командирами и командующими.
Было сытно, тепло и уютно, но до тех пор, пока окружающие не замечали беременность. А дальше «обрюхаченную» ППЖ отправляли в тыл на неопределенное время, которое обычно становилось вечным.
Точно так же все было и с Агнессой Павловной, которая до того как покинуть замечательного «мужа» по беременности, выходила с ним из окружения.
Известно, что 20 сентября штаб 37-й армии оставил Киев и продвигался на восток на машинах за частями, прорывающими кольцо окружения. О том, как генерал Власов выходил из окружения, Агнесса Павловна показала на допросах в «Смерше» летом 1943 г.:
«Фактически об окружении немцами 37-й армии я узнала по прибытии в район села Семеновка близ города Яготина 26 или 27 сентября от бывшего командующего армией Власова, с которым вместе выехала из Киева.
Из-за сильного обстрела дороги, по которой следовала наша колонна, ехать на машинах стало невозможно, и по приказанию Власова все машины были уничтожены в лесу между Березанью и Семеновкой. Тут же мы разбились на небольшие группы, и каждая стала выходить из окружения самостоятельно.
Я лично входила в группу примерно из 30 человек, возглавляемую лично Власовым.
Из-за сильного артиллерийского и минометного обстрела наша группа перешла лесом на небольшой островок среди болот, находящийся недалеко от деревни Семеновка. На этом островке скопилось до полутора тысяч человек, и он вскоре также стал обстреливаться немцами.
На следующий день небольшая группа во главе с Власовым с этого островка переправилась в лесок, расположенный с другой стороны Семеновки. Отсюда мы ночью перебежали через обстреливаемое немцами поле в большой соседний лес.
По этому лесу мы шли около трех дней в составе группы из 10–15 человек – работников штаба 37-й армии. Вместе с нами, как я помню, находились: начальник разведотдела армии, по званию майор, и работник политотдела армии политрук Свердличенко Евгений. Остальных я не знала.
В первых числах октября 1941 г. мы подошли к деревне Помокли, что в трех километрах от села Соснова.
В связи с тем что у нас кончились продукты, а также с целью ориентации в обстановке я с согласия Власова пошла в дер. Помокли, переодев гимнастерку на свитер. Остальные остались в лесу.
От местных жителей я узнала, что на противоположном конце деревни находились немцы и что появляться посторонним здесь опасно, так как накануне в Помоклах были убиты два немецких солдата, за что немцы расстреляли несколько граждан. В деревне я пробыла около часа и, достав продукты, возвратилась обратно.
Придя к выводу, что передвигаться большой группой дальше рискованно, начальник разведотдела и ряд других лиц от нас отделились и решили выходить из окружения самостоятельно. Я осталась с Власовым и политруком Свердличенко.
Следуя по лесу к селу Соснова, мы догнали одного из жителей этого села. Мы попросили его помочь нам достать гражданскую одежду. О себе мы ничего не говорили, но он по нашему виду понял, что мы являемся командирами Красной Армии. Не доходя до Сосновы, оставив Власова и Свердличенко, я зашла в село с этим человеком. Как затем я узнала, в селе находились немцы, занявшие школу в противоположном конце села, у дороги.
Встретившийся нам в лесу человек пригласил к себе домой местного старого партийного работника Любченко, которого я попросила оказать помощь в приобретении гражданской одежды для двух командиров Красной Армии в обмен на принесенные мной кожаное пальто и гимнастерку. Я попросила также указать безопасный маршрут следования в расположение частей Красной Армии.
Вскоре Любченко снабдил меня гражданской одеждой для Власова и Свердличенко, а в отношении маршрута предложил, чтобы они зашли к нему и он сам с ними все переговорит.
Переодевшись, Власов и Свердличенко зашли в Соснову, где встретились с Любченко. Они представились ему как командиры Красной армии, при этом политрук показал Любченко свой партийный билет. Затем они стали разговаривать о маршруте следования к частям Красной Армии. Любченко связал Власова с партизанским отрядом, находившимся близ Сосновы в лесу. Здесь Власов ознакомился с обстановкой, а также узнал, что менее опасным является путь на гор. Прилуки через село Черняховку, с обходом населенных пунктов, занятых немцами.
Из этого села мы ушли на следующий день, не будучи никем задержаны. Я и Власов ночевали здесь у одной старухи, имевшей сына и дочь, а Свердличенко ночевал у человека, которого мы накануне встретили в лесу. Перед уходом я и Власов отдали Любченко на хранение свои пистолеты и документы, за исключением удостоверений личности. Кроме того, Власов оставил себе партийный билет. Отдавал ли какие-нибудь документы Свердличенко, мне неизвестно, но я знаю, что при нем все время находился партийный билет.
