Конечно же, как и все казачата, он, если дома ничего не заставят делать, боролся и в войну играл. Стрелял из лука и пращи по всему, что движется… Лук – оружие благородное. Бьет в два раза дальше, чем ружье, и раза в четыре быстрее. Но мастерить его трудно. Пока подгонишь, пока склеишь, пока высохнет, иногда целый год уходит. Кроме того, требует постоянного упражнения. И пятилетний Бакланов постоянно упражнялся, хотя лук у него был далек от настоящего. Упражнялся по цыплятам. Во-первых, они маленькие, попасть трудно. Во-вторых, ходят и бегают, то есть движутся. Идеальная мишень.
Матери с бабкой врал, что цыплят таскает коршун, и лук он сделал именно против коршуна. Потом наупражнялся и действительно коршуна подстрелил. Долго подстерегал его под перевернутым и поставленным на чурбаки тележным ящиком, а шагах в двадцати гулял привязанный ниткой за ногу цыпленок. Коршун и упал на него, бедолагу, а когда стал подниматься, замахал крыльями, пустил ему вслед Бакланов стрелу.
Потом представил матери убитого стрелой коршуна и помятого, издохшего вскоре цыпленка. Нитку у него с ноги заранее отвязал.
На стоячую мишень он и стрел не тратил. Суслика запросто мог камнем убить. Настоящий воин должен владеть любым оружием. Надо – тарелкой зарежет.
В конце 1814 года стали возвращаться с царской службы казаки. Многие до самого Парижа дошли. Добра навезли видимо-невидимо. Это те, кто уцелели. А уцелел каждый второй.
«Да, заслужили наши казаки Богу, Государю и Всевеликому Войску Донскому», – говорили старики и надеялись на какие-то великие милости за непосильный воинский труд. Думали, что дадут отдохнуть хотя бы лет пять, на службу посылать не будут. Куда там! Кроме знамен и грамот, Войско Донское ничего не получило.
В 1816 году, весной, позже остальных, возвратился со службы отец. И вскоре поехали они с отцом встречать Платова на речку Кундрючью, в 60 верстах от Новочеркасска. Ждали приезда атамана несколько дней. Яков отца все это время про войну расспрашивал.
Потом проскакал мимо Платов под ружейную стрельбу и восторженные крики. Яков его из-за голов и порохового дыма так и не разглядел толком… Надо было возвращаться.
Отец привез с войны ружье и пистолеты. Когда собиралось застолье, на пари стрелял в туза и сажал пулю в пулю. Якова учил стрелять. Много пороха перевели…
В 1817 году есаул Бакланов получил назначение в полк Горбикова, в Бессарабию, и взял восьмилетнего сына с собой. В мае уехали. «Для дальнейшей науки грамоте» Якова поручили сотенному писарю, который занимался с ним год, затем – полковому, который угробил на малолетка еще один год. Итог был тот же.
Бессарабию все время терзала моровая язва. Полк Горбикова стерег границу, не пускал с той стороны никого на российскую территорию. Служба опасная, зараза невидима. Кто ее переносит? Может, те же птицы. А их как на границе задержишь? В таких случаях лучше не думать, а махнуть рукой – «Чему быть, того не миновать» – и жить одним днем…
Бакланов потом вспоминал, что мальчишкой «по целым дням и ночам вертелся в казармах среди казаков, с жадностью слушал рассказы об отвагах предков наших по Азовскому и Черному морю, об Азовском сидении и о разных эпизодах, в последующие войны новыми поколениями оказанных, и под эту гармонию нередко засыпал сладким сном».
Петр Дмитриевич взял с собой сына в полк не потому, что соскучился по нему в предыдущие военные годы. Просто не видел он для сына другой дороги, кроме военной. Прошли благословенные времена, когда казаки на полковом кругу сотников и есаулов выбирали. Теперь беззаветной храбрости и врожденной военной хитрости мало. От одной полковой отчетности с ума сойти можно. И чтобы в российской армии карьеру сделать, надо знать все хитросплетения полковой жизни и отчетности, а кроме того, финансовые тонкости ведения полкового хозяйства. В общем, «у нас субординация и выслуга лет». Людям годы нужны, чтобы при слабой административной сообразительности во все это вникнуть. Так пусть мальчишка и вникает. Заранее.
В 1823 году полк вернулся на Дон. Отец взялся за хозяйство. Подросший Яков пахал, косил, вообще – «занимался в хозяйстве», о грамоте не вспоминали. Бакланов-старший, «сам мало грамотный», не проэкзаменовал сына – в убеждении, что тот, «пройдя такие знаменитые заведения, под руководством вышесказанных знахарей, был дока читать и писать». А Яков не мог расписаться, «книги читал с величайшим трудом». И сам он, и полковые писаря не переусердствовали в занятиях.
Вернувшись с отцом из полка, Яков, хоть и не служил по-настоящему, вел себя с ровесниками так, словно с войны пришел. С выростками стал водиться, не дотягивая до их возраста.
После панихиды по всем погибшим на масленицу в «прощеный день» устраивали в станице поминки, скачки и прочее. Победитель получал чашу с вином или медом с поцелуем. Девицы непорочные подносили. И Яков пятнадцатилетний скакал вместе с молодыми казаками и на отцовском строевом коне первым пришел, на чашу с поцелуем набился. Позже, гораздо позже, узнал он, что за Кубанью тризну по умершему так же отмечают, только скачут мальчишки-черкесы лет по 12–14.
Писали еще впоследствии биографы, что на состязаниях молодых казаков за право поцеловать самую красивую в станице девушку он одним выстрелом снимал и кружившего в небе коршуна!..
Глава 2. Странности любви и службы
В 1825 году Петр Дмитриевич опять взял сына с собой в полк, теперь – Попова. На этот раз Яков, 16-ти лет, зачислялся «в комплект полка», т. е. форменно вступал в службу.
На военную службу, согласно официальным биографам, поступил он 20 мая 1824 года в звании урядника в Донской казачий № 1 полк
[1]. По другим данным, служил он в полку Попова (он же Бакланова № 1) с 12 мая 1825 по 19 октября 1831 года. По поводу номера полка (громкий № 1) есть сомнения. Полк назывался Попова 1-го (затем – Бакланова)
[2].
В 1825 году отец Бакланова был зачислен в полк командиром сотни. Затем, в 1827 году, отец принял полк за смертью прежнего командира полка. Эта деталь помогает нам определить, кто же был командиром, тем самым Поповым 1-м.
Сам номер – 1-й – показывает, что это старейший из служащих Поповых, а сопоставив с датой смерти, определим, что Поповым 1-м значился и полком командовал Иван Григорьевич Попов, числившийся по Средней станице, а затем по городу Новочеркасску. Службу он начал еще в 1785 году, Измаил штурмовал, а умер подполковником 14 января 1827 года, 57 лет от роду, нестарым еще человеком.
А в послужном списке Петра Бакланова четко сказано, что командовал он полком своего имени № 14. Так что и Яков Петрович службу начинал в полку № 14. Полк состоял из казаков 2-го военного округа, из станиц Среднего Дона. Гугнинская, кстати, туда же входила.
Впрочем, вернемся к началу службы Якова Бакланова…
