Через несколько дней намечался новый набег. Еще в сентябре, 15 числа, скопище чеченцев во главе с наибом Талгиком налетело на Грозную, скот отгонять, но было Барятинским у Чуртугаевской переправы разбито. Причем били хищников на переправе и русские и мирные чеченцы, за чьим скотом, собственно, Талгик и явился. Покрошили так, что Государь на рапорте о происшествии резолюцию наложил: «Славное дело!» Барятинский, однако, не успокоился и через лазутчиков узнал, что зачинщики набега – из Дахин-Ирзау. Теперь, когда листья облетели, решили этот аул истребить.
Дахин-Ирзау (или Узун-Тала) стоит на слиянии Аргуна и Сунжи и служит притоном для разбойников со всей Джалки. Промышляют кражей людей и возвращением за выкуп. Оттого аул богат, богаче всех на левом фланге, и у окружающих большим авторитетом пользуется. Истребить аул поручили Козловскому, который сам рвался «уничтожить этот, как, вертеп».
Козловский собрал три батальона пехоты (один из Куринского полка князя Воронцова и два линейные, № 9 и № 10), 3 сотни Донского полка № 19, 2 сотни Дунайского войска, полсотни грозненских милиционеров и 5 орудий. Ему надлежало выйти с отрядом из Грозной и ждать отряда Майделя. Майдель же получил приказ идти 15 ноября из Умахан-Юрта на соединение с Козловским.
Майдель взял проводником Бату, и тот повел отряд кружным путем. Козловский подождал Майделя, не дождался, оставил 6 линейных рот в резерве и пошел за Сунжу сам с батальоном Куринского полка и всей конницей и перед рассветом, продравшись через бурелом, овладел аулом. Жители в большинстве своем разбежались, но 24 человека солдаты схватили и объявили пленными.
В это время наиб Гехо шел с партией хищников на Старый-Юрт отбивать у мирных чеченцев скот. Когда у Дахин-Ирзау началась стрельба, Гехо свернул к Сунже, и тут прямо на него вышел отступающий и преследуемый чеченцами отряд Козловского.
Оказался Козловский меж двух огней. Сзади разоренные чеченцы наседают, а через Сунжу наиб Гехо не пускает.
Но в это время наконец вышел к месту сбора отряд Майделя. Бакланов у него всей конницей командовал. Пехоты у Майделя мало, всего 4 роты, зато конницы собралось много – все 6 сотен полка № 17, 2 сотни полка № 18, а кроме того, полторы сотни Кизлярского полка. И артиллерия в отряде надежная – 4 орудия Донской № 7 батареи. Поспешивший на выстрелы Бакланов оказался на фланге у партии Гехо, перекрывшей переправу. Присоединил он к себе конницу Козловского. Сам войсковой старшина Сергеев, командир батареи, навел орудия. Последовал залп орудий конной артиллерии, а за ним, как писал в реляции Барятинский, «блистательная атака развернутой линией».
Майдель получил ранение пулей в ногу. Зато, по слухам, убили у чеченцев известного наездника Гебара, родственника наиба Талгика, и какого-то «командующего 500 воинами». Полегло чеченцев человек 40, да раненых унесли они с собой более сотни.
Козловский Бакланова благодарил:
– Яков Петрович, спасибо, дружок! Красиво, как, в атаку ходил… Что ж не предупредил, как, заранее, что всей линией, как, ударишь? Я б в трубу с начала, как, поглядел бы… Жаль, как, что бой кончился…
Конечно, Козловскому главное, чтоб грохотали, окутываясь дымом, орудия и всадники рядами валились на всем скаку вместе с лошадьми, поднимая пыль до неба.
Пробормотал Бакланов себе под нос ругательство и ответил:
– Извините, Ваше Превосходительство. Не думал, что чеченцы так быстро разбегутся.
Козловский обиделся:
– Смеешься, как… Нет в тебе, братец, чувства!..
Запись в журнале: «16 ноября ночное движение в отряде генерал-майора Козловского к аулу Дахын-Ирзау. Блокада аула и истребление его».
Донесение в Штаб Войска Донского: «Сего числа вверенный мне полк, под командой начальника левого фланга Кавказской линии генерал-майора Козловского, участвовал при истреблении непокорного Чеченского аула Де-Хын-Ирзоу, на р. Сунже. Блокада аула и вообще бой продолжался 6 часов и аул был взят. При случае сем во вверенном мне полку убито 15 и ранено 5 казачьих лошадей, из штаб и обер офицеров и нижних чинов, раненых и убитых нет».
Да, в атаке много лошадей потеряли. Торопились чеченцы, плохо целились, били по лошадям.
Бакланов удостоился высочайшего благоволения и на каждую сотню его полка дали по два «Георгия». Есаул Василий Захаров, командир 6-й сотни, за этот бой был произведен в войсковые старшины (1 августа 1852 года, старшинство с 16 ноября 1851 г.).
В журнале полка № 19, между прочим, сказано, что три сводные сотни полка разоряли Дахын-Ирзау два раза – 16 и 18 ноября. Впечатление, что второй раз добивать ходили. А на самом деле они с Козловским 18-го числа ходили на Аргун, захватили чеченское сено, часть вывезли, а 60 тысяч пудов сожгли.
После этого боя Бата, доказавший свою преданность в качестве проводника, был затребован Барятинским и стал его ближайшим советником и «отчасти руководителем его деяний в неприятельской земле».
Глава 19. Дуэль
В декабре 1851 года Барятинский, назначенный командовать левым флангом, запланировал на 1852 год «погром Чечни».
Тогда же, в конце 1851 года, Шамиль решил явиться с дагестанцами в Большую Чечню и приказал чеченцам заготовить припасы. И Барятинский и Шамиль стягивали войска.
10 декабря во время набега в Малую Чечню в верховьях Гехи погиб молодой генерал Слепцов. Государь велел станицу Сунженскую переименовать в Слепцовскую и погибшему генералу памятник поставить. Остался на Линии второй такой же лихой генерал – Бакланов.
Задолго до начала операции Барятинский вызвал Бакланова в Грозную и приказал в январе закончить начатую просеку от Куринского к Мичику и вырубить лес по левую сторону реки. Рекомендовал поторопиться, предупредил, что от действий Бакланова во многом зависит успех операции.
Многие знали, что Барятинский Слепцова не любил и, видимо, в пику тому Бакланова отличал. Но поручение действительно серьезное.
Тут было над чем подумать. Вырубить лес на левом, чеченском, берегу Мичика можно, если контролируешь оба берега, если прочно владеешь переправой. А переправа прикрывалась знаменитым «редутом Гехо», построенным чеченцами по распоряжению Шамиля, о который в прошлом году уже обжегся Козловский, а с ним и Бакланов.
Попробовал Бакланов взять редут налетом. В полночь 6 декабря отправил он майора Трембецкого с 3 ротами Кабардинского полка и 4 орудиями Донской артиллерии по просеке к Мичику, тем же путем, что Козловский солдат водил, а сам с казаками двинулся левее просеки, лесом, перешел Мичик вброд и укрылся в лесу неподалеку от редута. Издали от Сунжи доносилась редкая артиллерийская стрельба. Или чеченцы шалили, или какая-то секретная операция, о которой Бакланова не предупредили.
Чуть стало светать, на берегу Мичика появилась пехота Трембецкого, одна рота спустилась к Мичику, стала срывать крутой спуск и засыпать канавы, а 3 роты выше стояли с 4 орудиями. Ждал Бакланов, что из редута пушки ударят, но молчал редут. А тут несколько чеченцев отделились от редута и трусцой, скорым шагом пошли прямо на баклановский полк, в лесу спрятанный. И тут под офицером конь заржал. Замечали за ним, как рассветает, он тихо ржет, хозяин говорил, что так он Богу молится. Многие верили, приходили посмотреть и послушать, и всякий раз на рассвете конь ржал. И тут не выдержал.
