– Так, – сказал Бакланов. – Не высовываются, значит… Значит, нас они не видят…
Он оставил пехоту на Сунже стеречь на всякий случай переправу, а сам взял 8 сотен и двинулся прямо на скопище.
В полдень казаки перешли Аргун. Чеченцы хоть и не высовывались, но все же заметили черный баклановский значок и вмиг рассеялись.
На следующий день, поздно вечером, появился еще один лазутчик, Салтахан Губаханов, и предупредил русское начальство, что на Тенге, в трех верстах от Урус-Мартана, стоит вторая партия чеченцев и хочет 6 марта напасть на Алхан-Юртовскую станицу.
Новости дошли до Бакланова в 2 часа ночи, а в 3 часа он, взяв 8 сотен и взвод артиллерии, уже спешил к Урус-Мартану. Здесь он дал казакам час отдыха и присоединил к себе еще одну сотню казаков и батальон Куринского полка.
Подполковнику Барабашу он приказал стать с батальоном в орешнике, который на три версты тянулся в сторону Тенге, а сам с казаками нагрянул на поляну на левом берегу Тенге, где стояли чеченцы.
Поляна с севера и востока омывалась речкой Тенге, с запада к ней подступал лес, с юга – тот самый орешник. По русским меркам – позиция крепкая. Пехота на ней может неделю обороняться, а то и дольше. Для чеченцев же эта поляна стала ловушкой.
Вынеслась из орешника сунженская сотня войскового старшины Федюшкина и, не разворачиваясь, не теряя времени, кинулась в шашки. Федюшкин и хорунжий Офреин – впереди. Офреин был из разжалованных, бывший кавалерийский полковник, недавно за бой 19 декабря офицерский чин ему вернули. Не полковничий, конечно…
Ворвались они первыми в толпища. Коней под ними убили, по рукам, по шапкам, по спинам шашками достали, но не смертельно. Чеченцы – это не черкесы, те шашкой с одного удара насмерть положили бы. Смешалась сунженская сотня с чеченцами… Тут остальные сотни вывернулись на поляну, развернулись вправо и без гика, без «ура», молча, развернутым строем ударили в пики.
На самой поляне подобрали потом 19 чеченских тел. Остальных гнали по лесу, поражая, а попутно пожгли замеченные хутора и захватили какое-то стадо.
Стали возвращаться. Справа – новая партия. Конные из горных аулов спешат своим на подмогу. Подъехали, остановились, ждали, пока Бакланов в орешнике не скроется.
Бакланов ушел в лес, прикрывать отступление оставил сотню Донского полка № 26. Бросились чеченцы в шашки. Казаки их встретили контратакой. Отскочили чеченцы перед пиками, 6 тел оставили. Съехались, переговорили и снова кинулись – тела отбивать. Казаки, в свою очередь, схлынули сквозь цепь куринцев, которая встретила чеченцев беглым огнем.
Горцев это не остановило. Насели они на пехоту. Та стала уходить сквозь орешник. Чеченская конница спешилась и полезла за куринцами сквозь заросли, коней же с коноводами оставила.
Куринцы, отстреливаясь, отступали и выманили спешенных чеченцев за собой на чистое, на большую поляну. Тут их с трех сторон казаки зажали и давай за ними, пешими, по поляне гонять…
Всего за это время казаки потеряли 2 убитых и 23 раненых.
Генерал барон Врангель Бакланова благодарил, что за такой короткий срок, за два дня, все планы Шамиля разрушил, а особо – что с минимальными потерями.
В марте князь Воронцов окончательно разболелся и уехал с Кавказа. Его место занял генерал Реад.
До лета стояло затишье. Летом стояли несколько сотен в Воздвиженском. Услышали у Аргунского ущелья удар из орудия. Бакланов поскакал туда с донцами, артиллерия и куринцы следом бегом отправились. Никого не нашли. Обратно возвращались, едет Бакланов в кумачовой рубахе, с ним два казака. В 100 саженях от дороги ругань: «Баклан… Баклан…» У Бакланова на лице судорожное движение. Крутнул коня и поскакал на голос. За копной – чеченец с пистолетом в руке. А у Бакланова шашка. Перебросил он шашку в левую руку, взял нагайку и давай за чеченцем вокруг копны гонять, пороть его нагайкой – не дразнись! Потом повернул коня и поехал как ни в чем не бывало. Не побоялся, что в спину выстрелит. Самоувереннее человека трудно встретить. Хранила, значит, его судьба.
Но вот 26 июня барон Николаи, командующий войсками на Кумыкской плоскости, прислал офицера с донесением, что Шамиль, судя по сведениям, доставленным лазутчиками, находится сейчас в Гельдигене и собирается напасть на кумыкскую плоскость.
А Врангелю его агентура донесла, что пойдет Шамиль на Нижне-Сунженскую линию. Кому верить?
Тут бумага от князя Орбелиани из Дагестана, что Шамиль готовится обрушиться всеми силами на владения Шамхала…
Врангель приказал Николаи выйти с войсками к Чир-Юрту, а Бакланову с одним батальоном пехоты и двумя казачьими полками стать в Умахан-Юрте и оттуда по обстоятельствам спешить либо на Кумыкскую плоскость, либо на Сунжу.
Вечером 26 июня по разбитым после дождя дорогам Бакланов выступил из Грозной и к свету был в Умахан-Юрте, пройдя за 6 часов 40 верст.
Вечером пришли абсолютно достоверные известия, что Шамиль ушел в набег на Лезгинскую линию. Говорили, что долго колебался он, куда, в какую сторону, выступать, но узнал, что Бакланов из Грозной показался, и через два часа дал приказ двигаться в другую сторону. Бакланову такие известия были лестны, но знал он, что Шамиль в набеги ходит, всё заранее обдумывая, и на юг, видимо, решил идти уже давно.
Известно, что Шамиль с 15 тысячами и 3 орудиями пошел из Дарго в Кахетию. Войска его перешли Алазань, ограбили все грузинские деревни, захватили в плен несколько княжеских семейств и 5 июля ушли обратно в горы. Считалось, что Шамиль хотел прорваться на соединение с турками, но был оскорблен непочтительным отношением к нему турецких военачальников и решил вернуться. Еще одна причина заключалась в том, что, ограбив грузинские деревни и пленив грузинских княгинь и княжон, Шамилю и его наибам надо было сохранить награбленное. Княгинь Орбелиани и Чавчавадзе Шамиль через год обменял на своего старшего сына Джемал ад-Дина, а княжеских детей грузины еще долго выкупали за большие деньги, настолько большие, что многие сомневались, остались ли в Грузии деньги вообще. Была еще одна причина, почему Шамиль вернулся из похода так быстро – Врангель приказал Бакланову истребить, пользуясь отсутствием Шамиля, все чеченские посевы по левому берегу Шавдонки до реки Басс, лишить чеченцев запасов на зиму.
Бакланов и тут действовал молниеносно, но расчетливо. 29 июня вечером он вернулся из Умахан-Юрта в Грозную, утром 30-го он отправился в Воздвиженскую, собрал там несколько батальонов пехоты, 11 орудий и 23 сотни конницы и 1 июля двинулся с этими силами через Аргун. 2 июля была проведена разведка берегов Шавдонки, а 3 июля внезапно пришли известия, что часть чеченцев оставила Шамиля и возвращается, напуганная появлением в их землях Бакланова.
В тот же день Бакланов выслал два батальона и 6 орудий на юг в качестве заслона, а с остальными отправился истреблять посевы. От Шалинской поляны через лес войско вышло на Мезинские поля, конница развернулась побригадно, пехота стала правее в колоннах.
Тут неожиданно справа появилась конная партия чеченцев с двумя орудиями. Бакланов немедленно бросил на них всю конницу. Чеченцы бежали в сторону Черных гор и укрылись там в каком-то ущелье. Бакланов пострелял для острастки вдоль по ущелью из пушек, дождался пехоту, которая «заперла» ущелье, а сам с конницей вернулся на поля и стал их тщательно вытаптывать. «Кукуруза была порублена шашками, пшеница потоптана лошадьми», – отметил биограф Я. П. Бакланова Струсевич.
