Зато немцы, более многочисленные и сплоченные, чем славяне, держались за свои приобретения хватко. Они строили замки в захваченных землях, крестили население в католичество, а элиту привлекали на службу с помощью подачек. Это было гораздо более системно и эффективно, чем русская дань или полюдье (различие этих двух терминов см. у И. Я. Фроянова в монографии «Рабство и данничество»). Русских князей эсты видели редко, власть их над собою не ощущали, русских гарнизонов в Эстонии не было. С точки зрения отношений между подданным и господином такая система была легка. Но когда речь зашла о сопротивлении напористому противнику, она оказалась губительна. Выходит, что дань, которую леты и эсты платили новгородцам и псковичам за безопасность, пропадала впустую.
Но борьба между славянами и немцами еще не закончилась. Она была в самом разгаре.
7. Мстислав Удатный: «скорая помощь» Руси
В то же время враги смолян – суздальцы – использовали любой промах Удатного, чтобы его ослабить. В 1215 году суздальцы инспирировали переворот в Новгороде. Мстиславу, который был отвлечен делами на юге Поднепровья (помогал родне удержать Киев от поползновений князей из других кланов), «показали путь» из Господина Великого Новгорода. Новгородская летопись рисует дело так, будто произошел добровольный выезд князя. Никоновский летописец и вслед за ним В. Н. Татищев полагают иначе. По их мнению, случился именно переворот, подготовленный тайно.
Новгородским правителем стал сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав – брат и верный союзник великого князя Юрия II Владимирского. Войдя в Господин Великий Новгород, Ярослав первым делом арестовал и отправил в Тверь нескольких сторонников Удатного. Эти и другие действия настроили против пришельца значительную часть новгородской общины. Князь не смог удержаться, был свергнут, отступил в Торжок, а в Новгород вернулся Мстислав. На помощь Ярославу выступил Юрий II, но в ожесточенной битве при Липице (21 апреля 1216 года) потерпел поражение от Удатного, который был одним из лучших полководцев своего времени. После этого произошел передел владений в Суздальщине: великим князем сделался Константин (1216–1218), владения которого включали Ростов, Владимир-на-Клязьме и Суздаль. Юрию II достался в управление Городец Радилов на Волге. Это была жалкая часть его прежних владений. Константин объединил большую часть наследия Всеволода Большое Гнездо и стал союзником смоленских князей.
Мстислав воспользовался этим, чтобы развязать «эстонский узел». К тому времени его брат Владимир, экс-князь Псковский и политэмигрант, рассорился с немцами. Житье на чужбине показалось ему отвратительным, немцы обращались с ним плохо. Сказались разные стереотипы поведения. Православные русичи и немцы-католики не могли ни понять, ни принять друг друга. Эти нюансы этнопсихологии хорошо раскрыл в ряде работ Л. Н. Гумилев, к этим сочинениям и следует отослать читателя, дабы не тратить времени на объяснения, которые уже были сделаны, и сделаны блестяще.
Владимир попросился обратно на Русь, был прощен Удатным (этот князь вообще отличался широкими взглядами на жизнь и умел прощать; возможно, он испытывал острую нехватку кадров).
Неясно, чем провинился на псковском княжении Всеволод Мстиславич, но его отстранили. Как вариант, его просто мог призвать к себе отец – Мстислав Романович Киевский, «кадровый голод» у которого был не меньше, чем у Удатного. В 1216 или 1217 году (дата спорна) псковский летописец бесстрастно фиксирует, что в княжестве на реке Великой опять обосновался Владимир. Тогда же мы встречаем известие о походе новгородцев к Риге, который не дал результата, и о большой войне с эстами и какой-то «литвой». Заметим, что эсты уже выступают против русичей и зовут на помощь немцев. То есть идейная борьба и «война за души» русичами уже проиграна. Немцы сумели представить свой проект для части прибалтов в выгодном свете, а русским осталось только возмущаться да отбиваться. «Воеваша Литва по Шолони, – замечает Псковская летопись, – Новгородци жи поидоша по них, и не согнаша их, и оттоле поидоша на Чюдь к Медвежей Голове, со Псковичи и со Князем Володимером; Чюдь же начала с поклоном высылати лестию; а к Немцам послаша». Это значит, что немцы после возвращения Владимира Псковского на Русь сочли договор о разделе земель в Прибалтике утратившим силу и начали полноценную войну с Новгородом и Псковом. Эстонские общины и часть балтов (Талавская область у летов, которых летописец, не вникая, зовет «литвой») посчитали господство русских невыгодным для себя. Причины мы уже называли. Русичи брали дань, но не умели защитить. Общины Оденпе и Талавы предпочли покориться рижскому епископу или меченосцам, чтобы платить кому-то одному. Эта шкурная позиция не принесла в перспективе успеха балтам, но осложнила ситуацию для Руси.
Владимир Псковский теперь был врагом ордена и зарекомендовал себя храбрецом в сражении против немцев в 1217 году. Тем более что за время сотрудничества с ними успел разузнать многие военные секреты и постигнуть азы вражеской тактики. «И с Немцы бишася, – говорит Псковский летописец, – и убиша две воеводе, а третьяго руками яша, а лошадей отняли семь сот, и придоша все здравии». (К слову, впоследствии в аналогичных выражениях будут описаны походы Довмонта против немцев.)
Тогда же, в 1217 году, гибнет Бертольд из Вендена, один из самых бесстрашных и «отмороженных» (да простит нас читатель за вульгаризм, но другого выражения для поведения этого субъекта мы не находим) крестоносцев. На какое-то время натиск рыцарей удается отбить. Мстислав Удатный учел ошибки прошлых походов и выделил воинов из своих скудных сил для защиты прибалтийских приобретений. В Юрьеве (Тарту) помещен русский гарнизон, Восточная Эстония и часть Латгалии возвращаются под власть Пскова и Новгорода. Удатный считается теперь признанным экспертом по борьбе с экспансией Запада. В Новгород и Псков бегут русские, изгнанные с берегов Двины – из Куконоса и Ерсике. Они группируются вокруг бесстрашного Вячко, который первым сообразил, что представляют собой немцы, а потому отрезал несколько тевтонских голов и сплавил их по Двине (если, конечно, это не сказка, выдуманная Генрихом Латвийским, чтобы вызвать отвращение к русичам). В свою очередь, Вячко признает авторитет Мстислава Удатного.
Может быть, если бы Удатный и дальше управлял Новгородом, противостояние между немцами и русскими сложилось бы в пользу русских. Но его призвали галичане. Ситуация в Галицкой и Волынской землях была драматической. Тамошние общины раскололись настолько, что Галичина и Волынь стали жертвами католиков – поляков и венгров, которые их поделили. Казалось, Западная Русь погибла и порабощена. Но среди католических государей вспыхивали такие же ссоры, как и между русскими общинами разных земель. Сходные технологии, основанные на медленном развитии торговли и сельского хозяйства, и примитивная логистика, которая приводила к замкнутому экономическому развитию разных регионов, – всё это порождало некоторое сходство во взаимоотношениях внутри Европы и Руси. Но сходство было чисто внешнее. Например, на Западе господствовал феодализм, а на Руси – нет. А самое главное, Запад и Русь представляли две этнические общности, абсолютно чуждые друг другу.
Однако противоречия внутри двух суперэтносов – романо-германского и славяно-византийского – иногда могли помочь одной из сторон добиться успеха в борьбе против другой. Когда Западная Русь была практически захвачена и поставлена на колени поляками и венграми, захватчики перессорились между собой. Венгерский государь Эндре II Крестоносец (1205–1235) обидел поляков при разделе владений. А попросту говоря, присвоил их долю вопреки прежним договоренностям. Тогда малопольский князь Лешек Белый, претендовавший на земли Волыни, призвал Мстислава Удатного, чтобы тот наказал венгров. Легкий на подъем Мстислав согласился. Опыт борьбы с рыцарями у него был – не важно, немцы это или венгры. Чувство единства Русской земли тоже его не покидало. В итоге и венгры, и поляки просчитаются. Мстислав отобьет у первых Галич, а на Волыни инспирирует восстание, затем выдаст дочь за одного из главных волынских князей – Даниила Романовича. Это будущий король Даниил Галицкий.
