В 1688 году будущий император Пётр Первый начал здесь строительство своей, пока ещё потешной, флотилии. Ныне знаменитый ботик «Фортуна», «дедушка русского флота», возможно, построенный самим царём или при его непосредственном участии, сохраняется в специальном павильоне на юго-западном берегу озера. Он единственный, который сохранился из всей флотилии после пожара 1783 года.
А на восточном берегу находится другой примечательный памятник прошлого, более древний, Александрова гора, в народе долгое время также известный как «Ярилина (Ярилова) плешь».
Названная в честь князя
Ныне знаменитый холм с таким названием находится на восточном берегу Плещеева озера. Первоначальная его высота была около 30 метров, впоследствии его облик, как полагают, искусственно изменили и досыпали холм в самой высокой точке. Нынешняя высота холма достигает 40–42 метров. Если верить рисунку XIX века, вершина раньше выглядела более плоской, нежели сейчас.
Чаще всего приходится читать, что здесь находилось древнее мерянское поселение, что именно меря были коренными обитателями этих краёв. Это не вполне точно. Первоначальными насельниками холма были носители фатьяновской культуры, следы присутствия которых выявлены в ходе археологических раскопок (почитайте если не научные труды, то хотя бы научно-популярные книги известного археолога Андрея Леонидовича Никитина, который, собственно, и работал в здешних краях, например увлекательнейшие его очерки, собранные в книге «Костры на берегах»
[53]). А до них по окрестным берегам кочевали охотники эпохи неолита, их стоянки также известны во множестве. Поэтому, когда подобные исторические сведения начинают использовать в сомнительных политических целях (кто, мол, истинный хозяин здешней земли), это очень смешит, а потом начинаешь задумываться над классическим римским «кому выгодно?».
Итак, когда-то говорили, что на Александровой горе находилось укреплённое мерянское поселение, но подтверждений существования укреплений не обнаружено. Оказались ли такие (частокол, скажем) вне охваченной раскопками территории, сказать тоже нельзя.
Александрова гора – вид на вершину от подножия холма. Октябрь 2010 года
Александрова гора. Вид до раскопок. Рисунок из «Всеподданнейшего отчёта об археологических разысканиях в 1853 году», опубликованного в Санкт-Петербурге в 1855 году
Первые и последние масштабные археологические раскопки на Александровой горе проводились, увы, ещё в 1853 году. Методы тогдашней археологической науки были, по современным меркам, «ниже плинтуса». Дело делалось великое, но тогдашних археологов интересовали, скорее, материальные ценности, а потому ни точное расположение находок, ни тем более стратиграфию слоёв не фиксировали.
После выхода в свет моей большой публикации о Плещеевом озере в сборнике «Священные камни» один из археологов высказался в том плане, что, мол, нечего ругать раскопщиков позапрошлого века, методы их по тогдашним временам считались очень даже передовыми. Ну так и знаменитого открывателя Трои Генриха Шлимана тогда нечего ругать за то, что Трою как таковую он вообще-то не открыл, а пропустил, посчитав остатками легендарного гомеровского града значительно более древние слои. Сегодня мы можем и должны относиться к зачинателям научной археологии с уважением, но не стоит закрывать глаза на допущенные ошибки (не то и своих собственных легко наделать во множестве). А вообще от других учёных-археологов доводилось слышать о качестве тогдашней полевой археологии и другие мнения, достаточно резкие.
В любом случае вершина холма, некогда плоская, сегодня сохраняет следы поисковых ям, скорее всего, оставленных не только раскопщиками, а более поздними варварскими лопатами пиратов-кладоискателей.
Поскольку рассказы об Александровой горе, не говоря уже о легендах, полны разночтений, лучше во избежание оных обратимся к научным источникам, к описанию найденных здесь артефактов материальной культуры. Вот что говорит «Археологическая карта» Ярославской области.
Вершина Александровой горы. Вид с горы на север. Октябрь 2010 года
Следов укреплений на холме, как уже было сказано, не обнаружено, несмотря на то что археологические исследования на горе велись не только в 1853 году, но и в «1938–1939 годах П. Н. Третьяковым, в 1976 г. К. И. Комаровым, в 1977 и 1978 гг. И. В. Дубовым, в 1988 г. А. Е. Леонтьевым. Отрог представляет собой холм выс. 41–42 м от оз., отделенный от коренного плато оврагами и соединенный с ним узкой перемычкой длиной ок. 150 м. Площадка в плане имеет вид неправильного овала размерами 80 × 35 м. Культ. слой толщ. до 3,2 м делится на несколько горизонтов (по П. С. Савельеву). 1) Слой “из углей”, к которому относятся находки: костяные шилья, проколки, гарпун; черешковые двушипные наконечники стрел из кости и железа; биллоновая крестовидная фибула с овальным щитком, глиняная фигурка животного. Датируется 1-й пол. 1-го тыс. н. э. 2) Слой “из кирпичей” с углями черного цвета. Находки: монеты Тагиридов и Саманидов 858 и 900 гг.»
[54].
Интересно сравнить описание из археологической карты 2005 года с текстом самого П. С. Савельева, который принимал деятельное участие в раскопках.
«В трёхстах саженях [640,1 м] к северу от этого городка, на берегу того же озера, находится отдельная искусственная насыпь, вышиною более 10 сажен [21,3 м], называемая Александровою Горою. Никакие письменные документы, ни предание, не указывают на происхождение этой горы, служившей издавна лишь для летних прогулок переславских жителей. По срытии части её до материка, открылось несколько слоёв древностей различных эпох. На глубине пяти сажен
[55] находился густой слой жжёных углей и кирпичей, среди которых найдены небольшие ножи, железные пряжки и ключи, подобные найденным в курганах. На этом слое языческой эпохи лежал слой щебня и кирпича, между которыми оказались обломки надгробных плит, монеты татарские и русские и лезвие кинжала. Выше найдено ещё несколько рядов кладбищ, основания зданий, башен и ограды, тельные кресты, – в том числе один костяной, хорошей работы, – монеты Великого Князя Иоанна III и Царя Иоанна IV, русская большая печь с кувшинами и горшками и надгробная плита с надписью. На самой вершине открыты основания деревянной церкви, правильные ряды келий и несколько церковных принадлежностей. – Надпись на плите, сохранившая имя “инока Мисаила” и год его смерти “1512”, указывает на находившийся здесь, в царствование Великого Князя Василия Иоанновича, мужеский монастырь; монеты Царя Иоанна IV показывают, что обитель эта существовала ещё в его царствование. Разрушение последовало, вероятно, в эпоху Литовского нашествия, о котором память до сих пор сохранилась в народе под именем “панщины”; даже древние курганы называют здесь “панами”, полагая, что в них погребены польские “паны”»
[56].
