В комплексе же на берегу Плещеева озера, если смысловое единство и существовало, говорить о чём-то более сложном, скорее всего, оснований нет.
Тем не менее некоторые почитаемые восточными славянами камни, если верить дошедшей до нас информации, всё-таки были элементами таких святилищ. Среди них, конечно, особенно выделяется валун по имени Дзед (Дед).
Языческое по сути капище на территории современного Минска невероятным стечением обстоятельств и благодаря народной вере в присутствующую на месте чудотворную силу просуществовало с глубокой древности до второй половины XIX века. Находилось капище на берегу реки Свислочь – там, где проходили Кошарская и Лодочная улицы, а теперь Красноармейская (на Лодочной улице в конце концов остался только один дом, которому сменили адрес).
Информацию о нём удалось сохранить благодаря дневниковым записям Михаила Кацара – известного исследователя белорусской старины – за 1940 год
[174]. Хотя этнографы рекомендуют очень аккуратно относиться к толкованиям и идеям, изложенным в его трудах, дневниковая запись – не авторское сочинение, а рабочий материал, передача беседы с информатором.
Согласно записям, обнаруженным Э. Левковым и опубликованным им в 1992 году, капище представляло собою огороженную с трёх сторону прямоугольную площадку, вымощенную деревом (поскольку берег был болотистым). В центре площадки находились главные священные объекты: старый, в четыре-пять обхватов дуб по имени Волот, то есть Великан, и гранитный валун по прозванию Дед, или Стары. Камень лежал рядом с источником, вода в котором почиталась целебной, способной излечивать чуть ли не любые болезни. Имелся также жертвенник в виде выложенного камнями кострища, на котором приносили требы (потроха овец, коз, свиней и петухов). Называли жертвенник «Жыжа» (то есть «Огонь»). Несли сюда и дары – преимущественно зерно, крупы, а также рушники (ритуальные полотенца).
Валун Дед в минском парке валунов. Фото С. Павлова
Кацаром же записана легенда о происхождении святилища. Интересна она тем, что повествует о конфликте двух персонажей, которые в современной этнографии чаще всего рассматриваются как воплощения Велеса – одного из важнейших божеств древних славян. Правда, они воплощают совершенно разные, хотя и родственные стихии.
Единственная известная фотография валуна Дед на его первоначальном месте
В любом случае, если мы решим поверить легенде, узнаем, что всё случилось в ту в давнюю пору, когда Минск окружал глухой лес. На окраине города на берегу Свислочи высился холм, у подножия которого лежал валун, прозванный окрестными жителями «Старый», «Старец» или «Дед».
Однажды случилось так, что Водяник, властвующий над реками и озёрами, и повелитель лесов и зверей Лесовик заспорили о том, кому из них надлежит властвовать над холмом. По обоюдному согласию решили они помериться силами: кто сможет донести валун до вершины холма, тому и холмом владеть. Водяник не сумел поднять камень наверх и уронил его по пути. Лесовик же оборотился медведем, взвалил валун на плечи и уверенно пошёл вверх по склону. Водяник очень испугался, что Лесовик победит в их споре, подставил противнику ногу. Тот споткнулся и уронил камень, который врос в землю на месте падения. А рядом с камнем тут же чудесным образом вырос гигантских размеров дуб и забил из-под земли родник. Люди сочли место, где произошли столь удивительные события, священным и, естественно, устроили на нём святилище, куда приходили для молений и с разными просьбами.
Проблемы здесь видятся не только в том, что само существование полномасштабного языческого святилища в середине XIX века в Минске – хоть и далеко не столичном по меркам Российской империи городе, но и отнюдь не последнем – кажется очень сомнительным. Как допустили и позволили такому реликту прошлого существовать до столь позднего времени? Да, вся эта территория, долго принадлежавшая Великому княжеству Литовскому, приняла христианство в 1387 году, то есть куда позже, чем вся прочая Европа, ну и что, собственно?
Записи Кацара сделаны сухим, почти канцелярским языком, это отмечают все исследователи. Мог ли быть этот текст его вымыслом? Маловероятно. Но его информатор – Христина Савельина, 1857 года рождения, рассказывает о событиях самой середины века, о годах Крымской войны. Она передаёт собирателю историю, которую может знать лишь с чужих слов, поскольку та же Крымская война завершилась в 1856 году.
Больше доверия к описанию святилища в начале XX века и в последующие годы. Здесь добавляется рассказ ещё одной женщины, Христины Андреевны Нестерович, 1853 года рождения. Её описание содержит больше деталей об обычаях и устройстве собственно святилища. Так, мы узнаём, что жертвенник был сложен из более мелких камней и обмазан глиной, то есть более напоминал архаичную печь, какие использовались ещё в XVII веке.
Хотя к этим рассказам можно предъявить множество вопросов, удовольствуемся тем, что есть, приняв как вероятность невольное искажение правды о святилище на берегу Свислочи. Впрочем, на старинный («в пять обхватов») дуб, воду и камень указывают все информаторы.
Интересно также, что не только капище сохранялось, видимо, в почти неизменном виде до 80-х годов XIX века, но и служители при нём. Они хранили негасимый огонь и почитались в народе за знахарей и чародеев. Усопших старцев хоронили на особом кладбище, что находилось, по одним сведениям, в окрестностях нынешней Красноармейской улицы, в квартале, который сейчас занимает Станкостроительный завод имени С. М. Кирова, а по другим – на месте завода «Крышталь».
Вид на набережную реки Свислочь в Минске. Место, где, судя по всему, и находилось некогда святилище с камнем Дед. Фото В. Акулова
В XIX веке Минск бурно рос, а потому борьба с «пережитками язычества» перешла на качественно новый уровень. Тогдашний «старец» Севастей (или Севастьян), человек весьма небедный и неплохо зарабатывавший знахарством и, как говорили информаторы, «чародейством», с превеликим трудом откупался от жандармов, которые ломали кострище, тушили огонь, пытались сбрасывать камень в реку.
Церковь также не прекращала попыток установить контроль над святилищем. Планировалось установить рядом с камнем крест и вести уже православные службы. В 1880 году священный огонь был окончательно потушен, а многовековой дуб спилен. Вместе с тем почитание камня, пусть уже и не в прежних масштабах, продолжалось. Появился (прямо как сегодня в Коломенском) некий священник по имени Ефимий, который совершал у камня молебны для страждущих, но вроде как он оказался жуликом и самозванцем, наживавшимся на наивных людях.
