– Да, мы с вами будем осваивать ее. И прямо сейчас начнем играть санс-театр.
Все радостно загудели.
– Начнем с Вас, Андреич.
Тот сразу же приосанился, выпрямил плечи и с готовностью стал слушать Наю.
– Давайте, прямо сейчас начните разрушать свой шаблон, который сковывает Вас. Вырывайтесь из его цепких лап! Ломайте свою внутреннюю клетку. Клетку Ваших представлений о себе и мире!
– Да, я готов. Что мне нужно делать для этого?
– Для этого вставайте на четвереньки и с лицом полного идиота ходите кругами.
– Я? Как?!.. – от неожиданности Андреич даже поперхнулся. – Разве я могу?
– Главное – начать, просто действуйте. Чувствуете, как сковывает Вас Ваша внутренняя тюрьма?
– Наверное… – неопределенно ответил он.
– Так сломайте же ее стены! Зачем они Вам?
Андреич неуверенно встал на карачки. Было немного странно видеть, как солидный, серьезный дяденька в седых власах, с небольшим животиком стоит посреди поляны на четвереньках и к чему-то готовится. У непосвященного зрителя могло бы возникнуть впечатление, что тот, наверное тронулся умом. Но все присутствующие понимали, что это – духовная практика на разотождествление с ложными представлениями личности. Поэтому все старались сдерживать себя, дабы не рассмеяться, несмотря на всю комичность происходящего. Андреич немного постоял так, преодолевая себя. А затем, оглядываясь на всех, стал корчить уморные рожицы. Его челюсть отвисла, глаза вылезли из орбит. Изо рта потекла слюна. Он начал бегать по кругу и «бодать» то одного сидящего, то другого. При этом что-то нечленораздельно мыча и бормоча себе под нос. В конце концов все не выдержали и заржали от нелепости происходящего.
– Стоп! – скомандовала Ная. – Андреич, наблюдайте, как сковывает Вас шаблон. Что Вам мешает сейчас? Скажите.
– Ну, чувство важности, – тушуясь, ответил он. – Я же директор, я привык к этой роли, сросся с ней.
– Так, хорошо. А еще что?
– Еще страх осуждения. Мне ведь нельзя, чтоб меня воспринимали, как дурака. Вдруг подчиненные слушаться не будут, отвернутся компаньоны? Они ведь должны меня воспринимать серьезно!
– Что ж, хорошее самонаблюдение, – сказала Ная. – А теперь сутрируйте свои важность, страх и посмейтесь над ними.
Андреич немного подумал, затем встал на ноги и, бья себя что есть силы в грудь кулаком, уморно заявил:
– Я важный, очень важный! Все должны знать, как я важен, – выкликал он высоконьким голосочком, срывающимся на фальцет.
Через некоторое время он не выдержал и сам стал смеяться над нелепостью своего заявления.
– А теперь сутрируйте свой страх, – сказала Ная.
Он весь сразу как-то сжался, втянул голову в плечи, сгорбил спину. Его густые соболиные брови встали домиком. И, оглядываясь на всех, как маленький затравленный зверек, он запищал что было силы:
– Ой, боюсь, боюсь! Пожалуйста, не осуждайте меня. Я на самом деле не такой. Я очень солидный, важный и презентабельный. Я – директор! Дребезжащим высоким голосочком звенел Андреич.
Опять был повод всем посмеяться. Некоторые даже попадали на землю, держась за животы.
– Ну, как теперь Ваше самоощущение? – ободряюще улыбнулась ему Ная. – Теперь Вы чувствуете зазор с шаблоном, по которому Вы действовали в жизни и своей индивидуальностью? Понимаете, как он внедрился в Вас? Осознаете, что Вы считали себя своей ролью в фирме? Видите, что Вы были не живым человеком, а просто ролью, функцией во всем этом адском механизме?
– Фу-у-у! – облегченно выдохнул Андреич. – Да! Как-то сразу легче стало. Я так сросся с ролью, что даже не видел, что это не я.
– А теперь давайте смело вставайте на карачки и будьте полным идиотом, – задорно произнесла Ная. – Отпустите себя и позвольте всему этому случиться.
Андреич снова встал на четыре точки опоры, расслабил лицо. А особенно челюсть. И с текущей слюной пополз по кругу, мыча и выкликая какие-то непонятные слова. И, уже ни на кого не оглядываясь, он начал дурачиться по полной. Он тыкался головой в сидящих людей, отбирал у них телефоны и игрался с ними. Затем начал зубами стаскивать с Антона кроссовок. Тот отчаянно сопротивлялся и хохотал. А после Андреич подошел к дереву и стал тереться об него, как кошка, и при этом с удовольствием мурлыкать. Затем он стал «рыть лапами» землю, при этом рыча и тявкая не пойми на кого. Он разошелся настолько, что даже стало складываться впечатление, что он и впрямь «того».
– Хорошо, хорошо, – сказала Ная. – У Вас уже хорошо получается.
– Благодаря Вашим стараниям, – блаженно улыбаясь, произнес Андреич.
– А теперь, Артур, – неожиданно повернулась она к нему, – сыграй пьяного бомжа и грубо отзовись об Алисе.
– Я?.. – растерялся Артур. – Я не могу!!!
– Почему? – спросила Нал.
– Я люблю ее и привык вести себя галантно. Дарить цветы, подарки, читать стихи. И объясняться ей в любви.
– Что ж, это неплохо, что ты это видишь. Но мы играем и у тебя такая задача. Артур неуклюже стал изображать бомжа нерешительно наезжать на Алису. Он взъерошил волосы, вывернул на изнанку свою олимпийку. Затем снял один кроссовок и вальяжно расселся на земле, ковыряя в носу и внимательно разглядывая извлеченное содержимое. Затем, как бы между делом, его взгляд упал на Алису. Он вытер козюльку о штаны, затем оживленно посмотрел на нее и произнес низким скрипучим голосом:
– Ну ты, чувиха! Пошли со мной!
Алиса даже не знала, что ответить. Она впервые видела своего Артура в таком ужасном виде!
– Че ты тут из себя цацу корчишь? – продолжил он, а затем сконфузился и замолчал.
– Стоп! – резко оборвала его Ная. – С чем ты отождествлен? Что тебе не дает сыграть эту роль целостно?
– Ну, с тем, что я должен вести себя красиво. Вдруг Алиса разлюбит меня? – сконфузился Артур.
– Сутрируй тогда эти качества! Посмейся над ними.
Артур стал расхаживать, как павлин из стороны в сторону, гордо подняв голову и любуясь собой:
– Я так красиво веду себя! Я понравлюсь, обязательно понравлюсь, – дурацким голосом пропищал он, а затем не выдержал и расхохотался вместе со всеми.
– Ой, меня бросит Алиса, боюсь, боюсь, что тогда делать? – испуганно метался он между приступами гомерического хохота.
– Ну, что? Стало легче? – спросила Ная, когда его смех немного поутих.
– Да я даже не мог подумать, что это просто роль! Я не мог себя отделить от нее! – с удивлением заявил он.
– Ну, а теперь играй бомжа.
Уже более складно Артур стал ходить из стороны в сторону, разыгрывая из себя расхристанного бомжа. Плевать, сморкаться, почесывать яйца и даже задницу.
Затем он встал, поковырялся в зубах и грязно выругался на Алису:
