Так он просидел всю лекцию, пропуская мимо ушей все, о чем говорилось на ней. Закончив лекцию, учитель быстро вышел из здания. Это произошло настолько незаметно, что киллер чуть было, не потерял его из виду. Но все-таки взяв след, он как тень крался за мастером. Учитель шел быстро и активно разговаривал о чем-то с окружающими его учениками. То и дело слышались всплески смеха. Вся атмосфера, окружающая его, была созидательной, творческой и веселой. Люди, идущие рядом с ним, были очень счастливыми и активными. «Странно, зачем убивать такого веселого и хорошего человека? – на минуту задумался киллер. – А! Не мое дело!» – одернул он сам себя и последовал дальше за ним. «Вот оно! – возликовал убийца, выследив дом, в котором жил учитель. – Ладно, хорошо. Сегодня тебе удалось меня провести, но ничего. Еще не вечер. Тебе уже никуда не деться от меня. Теперь я знаю, где ты живешь. Я приду завтра утром. И тогда посмотрим, чья возьмет». Подумав так, он отправился домой.
Придя на место слежки в 9 утра, киллер просидел в засаде целый день. Он мог так сидеть целыми сутками напролет. Не замечая ни холода, ни голода, ни жажды, ни усталости. Его ничто не волновало, кроме «объекта», за которым он «охотился». Сам процесс выслеживания «добычи» заменял ему и еду, и отдых, и сон. Годами тренируя свою волю, он стал даже чем-то уникальным и неординарным. Но если бы все эти усилия были потрачены не на это «черное ремесло», а на полезные вещи, скажем, духовное развитие, то он давно уже мог бы достичь вершин совершенства. Но беда людей в том, что они не знают многих вещей. И поэтому в заблуждении ходят вокруг того, что им необходимо и не замечают этого. Не видят клад, который лежит прямо у них под ногами. И поэтому киллер сидел в засаде. Он видел, как откуда-то вернулся учитель, и удивился тому, что не заметил, как тот уходил. Он видел, как приходили и уходили толпы учеников, как мать принесла на руках больного ребенка, а из дома тот выбежал уже вприпрыжку. Как в дом вошли пожилые мужчина и женщина. Мужчина был с палочкой. Он шел, поддерживаемый его верной спутницей. Но через некоторое время они оба, довольные и счастливые, вышли обратно под ручку, а мужчина элегантно нес свою палочку под мышкой. Из дома то и дело раздавался смех, звучала музыка.
«Служитель смерти» с удивлением смотрел на все это. И начинал постепенно чувствовать, что с ним происходит «что-то не то». В этот момент его вдруг меньше всего стала занимать задача уничтожения. Он хотел проникнуть в ту жизнь, которая проходила у него сейчас прямо перед глазами. Понять, как живут эти люди. Окунуться в эту непосредственную, праздничную атмосферу. Стать ее частью! Забыть, наконец, обо всем, чем он занимался, и стать другим человеком. В какой-то момент он даже стал ловить себя на мысли, что в нем борются две части. Одна – которая хотела измениться, а вторая – которая все-таки цеплялась за старое и хотела сохранить себя. Именно она и заставляла его продолжать слежку.
Ближе к вечеру учитель вновь вышел из дома. «На семинар», – подумал киллер, крадясь как кошка вслед за Великим Учителем. Вновь он сидел в переполненном зале, внимал мудрости. Вновь он видел эти лучистые сияющие глаза. Чувствовал доброту, идущую от этого человека. Проникался удивительной атмосферой, царившей в зале. «Как же все это странно! Как умно он говорит! – думал в замешательстве киллер. – Какие добрые у него глаза! Скольким людям он помог! Неужели он должен умереть от моей руки?!». Но потом в нем снова включилась плохая часть, которая полностью меняла его состояние и он думал: «Да какая мне разница! Не все ли равно, кого убивать? Это мой долг, мне за это платят. Сама смерть кормит меня. Ха! Да я сделаю это, будь он хоть трижды добрым, святым и любимым людьми!».
После занятий киллер засел на ночное бдение, думая при этом: «Я должен увидеть, когда он уходит. В доме его достать очень сложно. Я его обязательно выслежу где-нибудь в тихом спокойном месте. И тогда…».
* * *
Ранним осенним утром Великий Учитель всех народов шел вдоль берега моря, ласковым прибоем стелящегося к Его ногам. Волны пели свою нежную мелодию, навевая чувство покоя и умиротворения. Все в этот миг было гармонично и совершенно. И лес, уже успевший надеть на себя разноцветный наряд осени. Подступающий к высокому обрыву на берегу моря, он как будто стремился слиться с ним. И одинокие причудливые коряги, напоминающие диковинных зверей, прибитые морем то здесь, то там, виднеющиеся по всему побережью, они были неотъемлемой частью местного ландшафта. И гордые одинокие острова, обреченные всю свою жизнь быть манящей загадкой для отважных смельчаков, стремящихся их покорить. И конечно, полувековые покосившиеся ограждения детских купалочек, торчащие из воды. Повидавшие не одно поколение молодой детской поросли, отработавшие не один десяток лет, теперь они отдыхали и задумчиво вспоминали былые годы. И, конечно, неизменные полноправные хозяева моря – белые чайки, приветствовавшие своим криком наступающий день.
Над горизонтом уже забрезжил рассвет. Вся природа в этот миг была наполнена удивительно трепетным состоянием свежести и подъема сил. Мастер очень любил это время, так как оно давало возвышенный настрой на весь день. Вот и сейчас он шел, любуясь белыми барашками волн и восходящим розово-алым диском солнца. В его груди разливалась Благодать и Любовь ко всему миру. Этот миг был священен тем, что Калки молился о спасении всего многострадального человечества, в заблуждении своем погрязшего в неведении и пороках. Стремящегося к преходящим ценностям, погрязшего в погоне за иллюзорными ценностями, в бесконечном потреблении и удовольствиях. Увязшего в бесконечных кровавых войнах и насилии. Проходящего мимо страданий ближнего, ненасытно стремящегося к наслаждению и слепо идущего в пропасть. И великий мастер истово молился за всю многострадальную Землю, ибо недавно Синклит Координаторов Планеты передал ему благословение на то, чтобы сделать как можно больше людей счастливыми. Избавить их от страдания и несчастий.
– Прошу тебя, Господь, – взывал своим сердцем, – дай мне еще немного времени, чтобы спасти эту многострадальную планету. Дай силы, Господи, чтобы очистить ее от зла, несчастий и бед. Дабы прозрели люди Земли и увидели всю бездну своего падения. Дай мудрости, терпения и понимания. Дабы люди научились относиться с теплом к своим ближним. Справились с тем тотальным одиночеством и безразличием, разобщенностью и равнодушием, кои умерщвляют их души. Помоги мне, Господи! Дай силы до конца пройти этот путь и выполнить то, что предначертано свыше!..
Сияющие глаза учителя смотрели сквозь пространство времен. Эти благостные часы жизни Калки были наполнены покоем и возвышенным состоянием экстаза, упоением от общения с Всевышним. И в то же время вся природа вторила его возвышенному настрою: солнце ласково улыбалось морю, приветливо шелестел листвой зеленый лес, подступающий к побережью. Калки совершал свою обычную утреннюю медитацию на берегу моря. Ветер шумел, разгоняя облака, а стуку сердца вторили разбивающиеся о берег волны. Невыразимая Любовь и благодарность наполняли сердце учителя.
Вдруг безмолвие Храма Природы разорвал глухой хлопок приглушенного выстрела. Учитель медленно обернулся.
– Не люблю стрелять в спину, – цинично произнес сухопарый мужчина в темной одежде с пистолетом в руках.
