Вельзевей пошел по коридорам и комнатам. В одной из них он остановился. Перед ним была оклеенная красными обоями стена. Он провел по ней тростью – сверху вниз, и там, где прошла трость, на стене появилась узкая полоса. По сторонам от нее обозначились завитки. Они росли и обретали объем, пока не превратились в двух морских коньков. Вельзевей взялся за них как за ручки и отворил до сих пор невидимые дверцы. За ними открылся вход в узкую цилиндрическую комнату.
– Добро пожаловать, милорд! – произнес женский голос, и дверцы за Вельзевеем закрылась.
Внутри хватало места только для одного. На стене справа мерцал ряд голубых кнопок. Вельзевей нажал на нижнюю, и лифт бесшумно поплыл вниз. Когда он остановился, его стенки сделали пол оборота и дверцы, которые были за спиной, теперь оказались впереди. Они отворилась, и Вельзевей попал в просторный холл – он был дома.
Здесь было светло как днем – десятки ламп и светильников наполняли холл ярким светом. Для подземного жилища потолки были довольно высоки. Их, как и все вокруг, украшала золотая лепнина. Вдоль стен стояла немногочисленная и дорогая мебель – розово-золотистая кушетка, изящный журнальный столик, гарнитур из шести обитых арабский атласом стульев. Стены украшали картины, либо были драпированы тканью. Драпировка была покрыта золотой вышивкой с анаграммой «ВI».
При появлении Вельзевея что-то стремительное и неуловимое метнулось к его ногам. Это нечто нельзя было описать в двух словах. Оно не имело тела, но его можно было увидеть. Представляя собой смесь солнечного зайчика и рисунка мелом на полу, оно не было ни тем, ни другим, постоянно находилось в движении, словно борзая, почувствовавшая близость охоты, и, принюхиваясь, кружило вокруг ног Вельзевея. Когда оно окончательно признала своего хозяина, то принялось скакать из стороны в сторону и вилять чем-то похожим на хвост. В искусно замаскированных под потолком динамиках зазвучало что-то похожее на собачий лай.
Рисунки на полу постоянно менялись, перетекали друг в друга и ни секунду не останавливались. Сначала это были крутящиеся треугольники. Их стороны попеременно увеличивались и вращались вокруг оси. Потом изображение разбилось на параллельные линии, между которыми курсировали пунктиры и непонятного назначения символы. Затем рисунок превратился в прямоугольник, который то и дело менял пропорции, и следом за ними изменялись бегущие вдоль его сторон цифры. При этом постоянно что-то считалось, измерялось, проецировалось и исчезало, откладывались равные отрезки, строились параллели и биссектрисы. И этому не было видно конца.
– Молодец! Хороший! – похвалил Вельзевей. – Соскучился?
Не имея возможности погладить своего бестелесного охранника, Вельзевей милостиво подставил ему носок ботинка. В ответ рисунки окружили его со всех сторон и словно ласкаясь, стали тереться о ногу хозяина.
– Все, хватит, – произнес Вельзевей и сделал несколько шагов к своей комнате.
Рисунки последовали за ним, прыгая и резвясь вокруг его ног. Скоро у Вельзевея зарябило в глазах.
– Тише! – шикнул он. – Не разбуди…
Не успел он договорить, как дверь, мимо которой он проходил, отворилась, и из нее вылетела струйка сигаретного дыма. За дымом показался длинный мундштук, который держала затянутая в черную перчатку женская ручка, а следом за ней выглянуло томное женское лицо.
– Почему ты так рано вернулся? – спросила женщина. – Что-то случилось?
В отличие от Вельзевея кожа его жены не была бледной. Наоборот, она была чересчур темной – последствия неумеренного употребления крема для загара. Не бывая на солнце, женщина пользовалась кремом в огромных количествах. Она выплыла из двери и приблизилась к Вельзевею. Как он ни старался, но не смог скрыть от жены своего плохого настроения.
– Кто обидел моего муженька? – спросила она и ласково погладила его по голове.
Вельзевей капризно отстранился.
– Зизи, ты же знаешь – я не люблю, когда ты называешь меня «муженьком».
– Знаю. Прости – я больше не буду, – она положила голову ему на плечо и по-кошачьи приласкалась. Ее длинное платье-халат слегка распахнулось на груди. – Ты расскажешь, как прошла ночь? Что нового в городе? Я так давно не появлялась на публике, что забыла, как выглядят все эти люди.
– Мы же говорили об этом, Зизи. Нужно еще немного подождать. Скоро я все исправлю, и мы, наконец, переселимся из этой норы.
– Сколько? – неожиданно встрепенулась Зизи. – Сколько нужно времени, чтобы я перестала быть птицей в клетке?
Она томно всплеснула руками. Ее голова в обрамлении прямых черных волос театрально поникла. В своих ужимках Зизи могла дать фору кому угодно, даже Вельзевею.
– Зизи, пожалуйста, прекрати. У меня была трудная ночь. Мне нужно отдохнуть и хорошенько все обдумать.
– Я могу тебе чем-то помочь? – она приникла к нему всем телом. – Только скажи и я сделаю для тебя все, что угодно. Ты же знаешь!
Вельзевей хотел выпутаться из ее объятий, но Зизи не дала. Все, что он смог сделать, это отвернуться, чтобы жена не видела его дрожащих губ. В любую секунду Вельзевей готов был разрыдаться. Зизи притянула его за подбородок и поцеловала в кончик носа.
– Моего маленького муженька…
Вельзевей поморщился.
– Все-все, больше не буду. Так кто же посмел испортить настроение моему ненаглядному, моему любимому Виви? Кто тот ненавистный человек? Подайте мне его голову!
В ответ Вельзевей только шмыгнул носом. Прежде чем ответить, он ткнулся лицом в ее грудь и оттуда что-то невнятно пробурчал.
– Что? – не расслышала Зизи.
Вельзевей повторил.
– Это Сципион.
Зизи не верила своим ушам. За всю свою жизнь она не раз слышала про «гадкого и ненавистного старикашку», но никогда не думала, что он существует на самом деле. И вот этот мифический Сципион стал явью. Да еще такой, которая угрожает ее мужу и, что совсем неслыханно, ей самой.
– Что он хочет? – настороженно поинтересовалась она.
– Я не знаю, – прохныкал Вельзевей. Ему хотелось, чтобы его кто-нибудь пожалел. – Но вот уже вторую ночь он портит мне настроение. Из-за него мне приходится рано возвращаться домой, и потом весь день я не могу сомкнуть глаз. Он сводит меня с ума. Я не выдержу этого. Я хочу, чтобы все было как раньше.
Он жалобно захлюпал носом.
– Бедненький, мой! – она снова погладила его по голове. – Мы найдем управу на этого негодного Сципиончика. Мы ему покажем! Ведь ты у меня самый умный! Ты самый смелый!
– Да, – робко согласился Вельзевей.
– Ты самый сильный!
– Да, я такой, – с боевым писком в голосе подтвердил «Хозяин столицы».
Он перестал плакать и широко открытыми глазами смотрел на супругу. Самообладание возвращалось к нему.
– Тебя все боятся! – продолжала Зизи. – Ты – лев!
