– Вы, милорд! – повторил совершенно раздавленный управляющий.
– И после всего этого вы говорите, что не хотите сделать мне эту небольшую услугу?
– Я… я не могу сделать этого. Там детский сад…
– К черту детский сад, и усадьбу, и все, что мешает моим планам. Вы подпишите мне бумагу?
Данил Сергеевич еще сопротивлялся.
– Я не могу… Понимаете, я честный…
Вельзевей рассмеялся ему в лицо.
– Что же это очень похвальное качество, – машина остановилась, и Вельзевей взглянул в окно. – Но вот мы и приехали. Возможно, свежий воздух и физические упражнения прояснят ваши мозги.
Он подтолкнул чиновника к двери.
Их провели в дальний огороженный корт, куда пускали только самых важных гостей. С Вельзевеем были неизменные телохранители. В руках одного из них была сетка с теннисными мячами.
– Вы играете в теннис? – спросил Вельзевей.
– Никогда не играл.
– Я вас научу. Берите ракетку. Я подаю.
Как был в деловом костюме, управляющий отправился на свою половину поля.
– Вы хоть пиджак снимите, – посоветовал ему Вельзевей, и сделал первую подачу.
Чиновник вяло отбил.
– Живее, вы же молодой человек! – подбадривал его Вельзевей. – Будьте мужчиной.
Но игра не складывалась. Управляющий не попадал по мячам или отправлял их совершенно не туда. Вельзевей вернулся к разговору.
– Итак, вы подпишите бумаги, Данил Сергеевич? – он взял из корзинки мяч и, рассекая ракеткой воздух, отправил его своему оппоненту.
– При всем моем уважении…, – слабо отозвался Данил Сергеевич. – Я не могу.
Его неумело отбитый мяч сделал свечку и улетел за пределы корта.
Вельзевей выхватил из корзины следующий мяч. Резкий удар и мяч пулей пронесся над головой управляющего.
– Не можете? – вскричал Вельзевей. – А вы отдаете себе отчет, что ставите под угрозу будущее своей семьи?
Чиновник грустно покачал головой. Вельзевей продолжал посылать в него мячи. Все резче и сильнее.
– Вы готовы пожертвовать своими детьми ради чужих? Вы хорошо подумали?
– Да, в этом деле я вам не помощник, – в голосе Данилы Сергеевича послышалась твердость.
– Итак, вы отказываетесь?
В нескольких сантиметрах над головой управляющего пролетел очередной мяч, но Данил не пригнулся.
– Да. Я так решил.
– Что же достойный выбор, – произнес Вельзевей, подходя к корзине с мячами.
На ее дне еще оставалось несколько мячей. Среди них лежал один – ярко-красный. Вельзевей взял его и вернулся на позицию.
– Это ваше последнее слово?
– Да, я так решил. Пусть я лишусь всего, но совесть моя будет чиста.
– Тогда нам больше не о чем говорить. Прощайте!
Вельзевей подкинул над головой красный мяч. Свист ракетки. Удар. Послышался сдавленный крик. Данил Сергеевич лежал на зеленом газоне. Над ним склонилась громада Вельзевеева телохранителя. Игра была окончена.
Вельзевей утер полотенцем взмокшее лицо.
– А он мне понравился. Жаль, что не принял мое предложение. Из таких людей нужно строить небоскребы. Когда будут заливать фундамент новой высотки, пусть в ее основание положат этого человека.
Утренний случай никоим образом не повлиял на настроение Вельзевея. Уже через десять минут он о нем даже не вспоминал.
С корта он направился в свой центральный офис. Здесь кипела обычная работа. Центр трудоустройства Вельзевея занимал несколько этажей в промышленном районе столицы и подобно конвейеру работал круглые сутки. Без перерыва. Без выходных. Работа была налажена до мелочей и начиналась далеко за его стенами.
Каждый день около железнодорожных вокзалов и аэропортов столицы дежурили темно-зеленые фургоны. В них не было окон, а лишь одна замыкавшаяся снаружи дверь. Фургоны выстраивались в ряды и терпеливо ждали своих пассажиров. Не проходило и часа, как очередной фургон заполнялся и отправлялся в Центр.
На первый взгляд, люди заполнявшие внутренности зеленых машин, были совершенно обычными, но это было обманчиво. Повинуясь только им одним присущим инстинктам, эти люди направлялись к фургонам, и вручали им свои жизни и судьбы. Они ехали издалека со всем своим скарбом, с тюками, чемоданами и детьми. Они прибывали в Москву в поисках лучшей доли и растворялись в большом городе, как и тысячи других. Но сначала они попадали в Центр трудоустройства, в народе прозванный «Вельзихаусом».
«Вельзихаус» был огорожен высоким четырехметровым забором, в котором не было ни ворот, ни проходных. На его территорию можно было попасть только одним способом – под землей. Чтобы не привлекать нежелательного в таких случаях внимания, рядом с Центром был выстроен ряд «гаражей». Въехав в их ворота, зеленые фургоны попадали в тоннель, который вел к главному зданию центра – в Сортировщик. Здесь фургоны разгружались и через другой тоннель уезжали за новыми партиями пассажиров.
На входе в Сортировщик стоял распорядитель. Он следил за разделением приезжих на «виды».
– Первый коридор – лешие, – командовал он.
Вторя ему над первым турникетом загоралась надпись «Лешие».
– Второй турникет – кикиморы, третий – домовые, четвертый – вампиры…
Всего было около десятка турникетов, которые отправляли приезжих на последующие этажи мытарств. Пройдя множество служб и кабинетов, они получали вид на жительство и гарантированное место работы. Это могло быть что угодно – от грузчика до почтальона, и от врача до модного критика. Вельзевею везде нужны были «свои» люди.
Сам он редко появлялся в «Вельзихаусе». Всеми делами заправлял Галеин. Глядя из своего стеклянного кабинета на протекающие внизу очереди, первый помощник удовлетворенно потирал руки.
– Сегодня хороший урожай. Давно не было такого наплыва. Видимо, совсем невмоготу стало жить в глубинке.
– Да, – подтвердил сидевший неподалеку клерк. – Работы каждый день становится все больше. Вы сами займетесь распределением новичков или поручить это дело в отделы?
– Я хочу посмотреть на них, – раздался за их спинами голос Вельзевея.
Оба – Галеин и клерк – вскочили с мест и склонились в низком поклоне.
– Доброе утро, милорд!
– Да, возможно, оно доброе, – произнес Вельзевей и опустился в кресло.
Его взгляду открылся живой конвейер. По нему двигались сотни и сотни будущих жителей столицы, и каждому из них было уготовано место в этом большом городе, каждому был обеспечен свой угол.
– Анкеты, – коротко бросил Велзевей.
Галеин подал пачку бумаг.
– Есть интересные экземпляры, – проговорил он.
