Тогда позвали Джайю. Мать Тана объявила ей свое желание: она станет супругой Верховного Жреца.
– Но ведь он Непорочный, – удивилась Джайя.
– Отныне Непорочные тоже могут вступать в брак.
– Но если правила нарушены, могу я выбирать? – спросила Джайя.
– Что именно?
– Мужа, разумеется! Я хочу стать супругой Ра-Эля! – объявила она.
– Но у него уже есть супруга.
– Да, но он женится во второй раз, на своей сестре. Где две жены, там и три, – справедливо заметила Джайя.
– Быть может, когда ты поближе познакомишься с Ибириусом, ты переменишь свое решение, – улыбнулась Мать Тана. – Взгляни на него, не как на Верховного Жреца, а как на человека.
Ему никогда не забыть того мгновения, когда он снял золотую маску. И взгляд Джайи. В нем были ужас и отвращение. Она не захотела стать его супругой.
– Никто не имеет права ее заставить, Ибириус, – мягко сказала Божественная Мать. – Мы не приемлем насилия.
Его чувства словно расцветали от этих ее слов, и это были плохие чувства. Зависть, злоба… И ревность. Он должен был благословить их брак, как Верховный Жрец, брак своего брата и сестры. И брак Джайи, которая пожелала выйти замуж за другого. Это несправедливо, что Ра-Эль имеет над женщинами такую власть! Каждая хочет родить ребенка Божественному! Чтобы именно ему, сыну Ра-Эля, когда придет время, надели на палец Кольцо бога! Да будь оно проклято!
Утром в день свадьбы Ибириус пригласил к себе на Храмовую гору Ра-Эля. Сказал:
– Я хочу помириться с тобой, брат.
И тот пришел.
– Давай вознесем свои молитвы вместе, – предложил Ибириус. – И попросим для всех нас покоя и счастья. Наши страдания – это наши желания, вот что я понял. Я хочу избавиться от своих желаний, – и он посмотрел на младшего брата. На его сияющий прекрасный лик.
Ра-Эль послушно опустился на колени перед алтарем. Старший брат предложил ему помолиться вместе, как можно отказать? Они сразу стали одного роста. И тогда Ибириус ударил Божественного кинжалом в грудь. Ибириус был искусным врачевателем и прекрасно знал, где именно бьется сердце. Поскольку кинжал был выкован на Храмовой Горе и получил ее божественную силу, он без труда пробил золотые доспехи. Ра-Эль упал, обливаясь кровью. Далла напрасно ждала в тот день возлюбленного.
Вместо этого небо сначала почернело, а потом разверзлось. Оттуда посыпался град огненных камней. Люди кричали, бежали и падали, а Ибириус понимал, что не сможет помочь им всем.
Случилась первая насильственная смерть, причем от руки Верховного Жреца. Который пролил кровь не кого-нибудь, а Божественного, своего младшего брата. Падая на каменные плиты главного Храмового Зала, капли этой крови превращались в рубины.
Огненный дождь меж тем становился все сильнее и сильнее. Люди бежали на главную Храмовую гору, надеясь на ней спастись, пытались укрыться за стенами Золотого дворца, в лесу, среди гигантских папоротников. Но выжили лишь тех, кто выбрал море. И еще летательные аппараты, которые не все успели упасть на землю под градом огненных камней и разбиться вместе со своими пилотами. Многие хотели улететь выше, в Космос, но он словно закрылся и превратился в твердыню. Едва преодолев земное притяжение, летательные аппараты разбивались о невидимый купол, взрывались и сгорали. Ни один не вышел за земную орбиту.
Огненный дождь внезапно кончился, но над бывшим Материком Счастья появилась целая пылающая глыба. Она закрыла солнце и неслась прямо к Храмовой горе. Ибириус уже понимал, что именно сейчас случится. Он пытался молиться, но слова не шли с языка. Уста Ибириуса отныне не были божественными.
Убийца-астероид ударил в Священную гору, туда, где сейчас молилась Мать-Тана и пытались укрыться тысячи людей. Многие из них тут же были убиты огненной волной. Получив такой сильный удар, огромный континент задрожал и раскололся надвое. Из трещины хлынула морская вода. Поскольку Ра-Эль был мертв, некому было управиться со стихией. Поняв, что ее возлюбленный не придет, угасла от тоски и Далла. А вместе с ней погасло солнце. Началась глобальная катастрофа.
Расколовшийся континент тонул. Уцелел лишь небольшой его кусок, который отнесло течением на тысячи километров. Уходили под воду дома и храмы, тонули летательные аппараты и умные машины, созданные великой цивилизацией. Тонули библиотеки и вместе с ними тонули знания, накопленные первыми людьми.
Ибириус догадался, что бежать бесполезно. Куда бы он ни шел, туда тут же летел град огненных камней, отрезая Верховному Жрецу дорогу. Ран на нем было так много, что он не успевал их врачевать, к тому же сила его с каждой минутой убывала. На нем отныне лежит проклятье, и ему не спастись.
Когда закончился огненный дождь, Ибириус совсем уже ослабел. Он вернулся в Храм и стал ждать смерти. Вода прибывала стремительно.
И он ушел под воду вместе со своим храмом и священной горой, на которой тот находился, глядя на бездыханное тело Божественного. Вместе с золотой статуей, символизирующей священный брак. Уже теряя сознание, Ибириус понял, что убил не брата, а свою душу, обрекая ее на вечные страдания…
… – Гуанг!
Он застонал и открыл глаза.
– Ты кричал во сне. Почему?
На него вопросительно смотрели знакомые глаза. Синие, как море. «Проклятье!» – скрипнул зубами Гуанг Чао. И опять он принц, его младший брат! Во всех своих жизнях он с рождения богат, знатен и купается в любви. Он – повелитель! На нем-то не лежит проклятье! Хотя… На каждом из них лежит свой грех.
Тана пошла на поводу у материнской любви, и она никогда больше так и не стала матерью. Не вышла замуж, не обрела свою семью. Они вообще больше не стали семьей и при рождении оказывались на разных континентах. Им приходилось долго искать друг друга. Это проклятие Таны: она больше не мать своих детей.
Далла и Ра-Эль никогда не соединятся. Она будет ждать, но он все равно не придет. Она – вечная Дева, сгорающая от страсти, а ему суждено полюбить по-настоящему лишь ту единственную, которая не может быть его женой. И всегда проигрывать решающую битву.
Что касается Ибириуса, Верховного Жреца, то его проклятье самое страшное. Любимая женщина предает его и выходит за другого. Мать его проклинает и бросает. И он каждый раз сгорает от зависти к младшему брату. И предает вновь и вновь…
– Нам пора идти, – сказала Тера. – Собирайся, Гуанг. Скоро начнется праздник.
Космический танец
Пока они отдыхали, снова полил дождь, но едва только вышли на улицу, чтобы в сопровождении браминов-дикшитаров направиться к главным воротам храма, тропический ливень прекратился. Гуанг Чао был спокоен. Свой главный кошмар он только что пережил.
– Можно начинать праздник, – старик-брамин указал на закат. Небо стремительно темнело.
– Мой господин одет неподобающим образом, – ныл Азиз, идя, как приклеенный вслед за принцем Билялом. – Я плохо исполняю свои обязанности. Почему вам, как почетным гостям, не предложили праздничные одежды?
