Кузепыч уставился на Фреду и стал медленно раздуваться. В отдыхательном пятачке запахло близким атомным взрывом. Однако прежде чем взрыв прозвучал, рядом с Кузепычем неожиданно возник Макс. Он отвел Кузепыча за рукав на пару шагов и что-то прошептал. Кузепыч застыл. Потом, шевельнув бровями-щеточками, раздраженно произнес:
– А не пошел бы ты в буфет! Панику не разводи!
За отсутствием в ШНыре буфета Макс остался на месте и продолжал сеять панику. Шептал он горячо, заикался и, не доверяя языку, жестикулировал правой рукой. Осторожно придвинувшись, Рина смогла услышать их разговор:
– Кавалерия знает?.. На ком она ныряла?
– На Бы-Белом… Т-танце.
– Танец цел?
– Ран, вы-вы-вроде нет, но сильно вы-взмылен! Седло с-сбито.
– По кентавру отвечает? – спросил Кузепыч.
– Не о-о-о… молчит! – Макс перескочил на более легкое для него слово.
– Место выхода проверяли? Копытово?
– Ны-нет. Почему-то на зы-западе Москвы.
Круглый, похожий на детскую пятку подбородок Кузепыча вспыхнул:
– Что за ерунда! А точнее?
Показывая, как невелика точность, Макс широко провел по воздуху ладонью.
– Ясно… – сказал Кузепыч и, отодвинув Макса, шагнул к шнырам.
Шагнул – и застыл. По его круглому лицу бегали воинственные тени. Светлые короткие волосы торчали как щетина на новенькой зубной щетке.
– Пропала Наста! Белый вернулся с пустым седлом. Связи с ней нет, – сказал Кузепыч отрывисто.
Сашка сорвался с места:
– Чешем, да?
– Ясельный пень! – подтвердил Кузепыч. – Все в пегасню!.. Даня, Лена, поедете со мной на машине!.. Встречаемся у ворот через пять минут! Найдите кто-нибудь Витяру!.. Живее!
Так и не начавшись, ночь мгновенно перешла в трудовые шныровские будни. Даня, спотыкаясь, бросился искать Витяру, Сашка же с Риной и Фреда, наскоро одевшись, поспешили в пегасню. В воротах Меркурий чистил Митридата. Ноздри у Меркурия были забиты ватой, что расширяло нос и делало его похожим на льва. Видимо, подстраховался, если в воздухе опять пойдет кровь.
Штопочка выводила Зверя. На ней была неизменная телогрейка с торчащей ватой. Из-под солдатского ремня выглядывала ручка бича. Лицо ее казалось маленьким, красным и злым.
– Я тебе дам! Куда лезешь, бабку твою на колбасу! Убью! – страшным голосом заорала она на Зверя, начавшего поворачивать морду к Цезарю, которого быстро и деловито седлала Кавалерия.
Дождавшись, пока Штопочка отойдет подальше, Рина приблизилась к Кавалерии и остановилась сбоку. Директриса вопросительно вскинула на нее глаза. Ее косичка дернулась как кошачий хвост в тот момент, когда к кошке начинают приставать.
– Чего тебе?
– Почему Наста вышла из нырка так далеко?
– Думаю, пронесла с собой что-то, за чем ее не посылали! В болоте утомила пега, в Межмирье их начало болтать и проваливать. Воздух там дряблый, пег вымотан, крылья не держат… Вот их и выкинуло в Москве. По силам надо закладки брать, эльб вас всех побери! По силам! – срывающимся голосом крикнула Кавалерия и, ткнув Цезаря кулаком в бок, чтобы он выпустил воздух, затянула подпругу.
Рина еще не отошла, когда к Кавалерии подскочил толстенький Рузя и заявил, что тоже полетит на прочес.
– Нет уж! Мы ищем одного шныра, выпавшего из седла. А так будем искать двоих!.. Лучше займись Белым! – отрезала Кавалерия.
Рузя поплелся к Белому Танцу и страдающим лбом уткнулся ему в шею.
– Где же она? Где? Умоляю тебя: где? – повторял он, точно надеясь на ответ.
Белый Танец, уже расседланный и насухо вытертый, недовольно косился на Рузю и тянулся к овсу. Заметив Рину, толстячок бросился к ней и схватил ее за руку.
– Катенька! – воскликнул он с тоской. – Катенька! Как же мне плохо, Катенька! Ну где же она? Почему не отвечает?
Когда Рину называли Катенькой, ей хотелось грубить, кусаться и посылать всех любителей Катенек в паспортный стол. Но сейчас приходилось сдерживаться.
– Нерпь есть? Вот и вызывай ее! Вызывай не переставая! – велела Рина.
Рузя наконец получил то, о чем мечтал. Четкую программу действий. Он послушно отошел и, задрав рукав куртки, зашептал в кентавр:
– Наста!.. Наста! Где ты? Насточка!.. Ну скажи хотя бы: я жива! И мне больше ничего не надо!.. Наста! Ты даже не поела перед нырком! Наста!.. Ну отругай меня, только будь живой!
Рина поспешила седлаться. Провозившись с Рузей, она опоздала. Пегасня была уже битком набита младшими, средними и старшими шнырами, торопившимися принять участие в поисках. Все носились, сталкивались в тесных проходах, нетерпеливо вырывали друг у друга седла и вальтрапы. В амуничнике чуть было не дрались, но тут подоспел Кузепыч и крабьими клешнями навел порядок.
Все пеги поприличнее были уже расхватаны. Сахара у Рины из-под носа увел Кирюша, Ядвигу – Фреда. Выскочивший откуда-то Витяра с виноватой улыбкой утянул хитрого старикашку Миниха.
– От ты дуся! Что стоишь, дедушка? Просто-навсего оседлаю тебя, и все! – уговаривал он его.
Хорошо еще, Сашка успел занять Гульду, вывел ее из денника и круглым боком Гульды забаррикадировал вход в денник соседней Дельты, которую уже прицеливался зацапать себе Вовчик. Вовчик злобился и называл Сашку «Шурик-ханурик». Сашка притворялся, что не слышит и ни с какими хануриками не знаком.
– Прикольно! – сказал Сашка. – Ты такое когда-нибудь видела? На Дельту и то очередь!.. Держи Гульду, а я за седлами!
Расталкивая всех, он кинулся в амуничник, но опоздал. Все лучшие седла были уже разобраны. Сашка вернулся с одним легким, рассыпающимся от древности башкирским седлом и одним громоздким, кавалерийским, вырезанным, чтобы не натирать пегам основания крыльев. Про такие седла Кавалерия говорила, что их изготавливали сугубо для красной конницы, чтобы из них не вываливались насильно мобилизованные крестьяне.
В амуничнике Афанасий что-то объяснял Алисе:
– Поняла? Дальше все делаешь таким же макаром!
– Почему «макаром»? – заорал Макар через две стенки. – Че как че, так сразу я?
Оседлав Гульду и Дельту, Рина и Сашка вывели их из пегасни. Перед ними Макар буквально волок за собой ленивого Бинта. Когда того проводили мимо его денника, нелетающий Фикус втихомолку тяпнул мерина за круп. Бинт завизжал как поросенок и метнулся наружу. Перепуганному мерину мнилось, что неведомый хищник отъел у него самую драгоценную его часть. Теперь уже он тащил за собой Макара. Фикус невинно отвернулся и, притворяясь, будто он тут вообще ни при чем, уткнулся в кормушку.
– Отморозился! – крикнул на бегу Макар.
Пегов разогревали быстро: один круг шагом и один рысью. Рина заканчивала второй круг, когда на поле появилась Суповна и свистнула в два пальца.
