– Еще раз – всем добрый день, – чуть успокоившись, начал Витя. – Меня зовут Виктор Борисович, и я некоторое время буду вашим учителем. Где вы сейчас? На какой теме? Алгоритмы?
– Да, – недовольно буркнул низенький рыжий парень с первой парты, – алгоритмы сортировки начали.
– Так… – сказал Смолин тоном заправского учителя и улыбнулся. – Кто еще считает эту тему скучной?
Двое самых смелых ребят подняли руки. Витя продолжал улыбаться:
– Да не бойтесь вы. Сказал же – я всего-то на пару уроков к вам.
Вскоре в классе не осталось ни одного ученика, который бы не поднял руки.
– Окей, – продолжил Витя, – тогда еще один вопрос. А кто считает, что информатика – скука смертная и нужна только для того, чтобы научиться работать в текстовом редакторе?
Опустились только две руки. «Видимо, участники будущей олимпиады», – подумал Смолин.
– Так… – с напускной иронией протянул Витя, встал из-за стола, прошелся к окну и заглянул в него. Внизу на улице во дворе соседнего дома два подвыпивших мужичка о чем-то спорили, яростно жестикулируя. Один из них держал пластиковую бутылку с чем-то прозрачным, второй же пытался дотянуться до нее сквозь преграду руки оппонента. Завязывалась потасовка.
– Ребята, а ну-ка все быстро к окну, – сказал Смолин ученикам, и те, почувствовав что-то необычное, наперегонки устремились куда велено. – Видите, что происходит? – спросил он, когда ученики, выстроившись рядком, опустили свои взоры на двор.
– Дядя Коля напился и сейчас своего брательника двоюродного мутузить будет, – ответил высокий парень с длинными светлыми волосами. Одни ребята прыснули в ответ, другие же просто молча смотрели на происходящее. Оно, похоже, удивило только новоиспеченного учителя, а для ребят было обычной картиной.
– Нет. Видите, что происходит, когда в основании программы или любого действия лежит неправильный алгоритм? Результат – хаос. Алгоритмы, точнее умение их составлять, – основа основ. Дело не только и информатике или компьютерах. Садитесь!
Ребята начали рассаживаться, естественно, гораздо медленнее, чем шли к окну. Витя тем временем продолжал, подойдя к доске:
– Смотрите… Вот вам первый алгоритм: «Дядя Коля».
Ребята оживились. Смолин начертил схему.
– Он просыпается в первоначальной точке нового дня – А. Понимает, что у него есть мысли, цель, например заработать денег, то есть прийти в финальную точку. Назовем ее Д. У него есть два гипотетических направления движения. Первое – выпить крепкого сладкого чая, принять душ, позавтракать и отправиться на работу… Или второе – тот же чай, душ и поиски новой работы, если первая не может обеспечить ту сумму денег, которая ему необходима…
– Дядя Коля не работает нигде уже год как! – опять влез светловолосый парень, – Уволили с железки…
Витя улыбнулся ему:
– Представься уже, пожалуйста.
– Игорь Бахмуткин.
– Отлично, Игорь. Смотри: наш алгоритм вполне может описывать ситуацию, находящуюся в ином временном срезе.
– Из прошлого? – спросила сидящая рядом с Игорем темноволосая девчонка в смешных очках с черной оправой.
– Точно. Когда он еще работал. Чтобы достигнуть этой конечной точки, он должен выбрать, по какому из двух направлений он будет двигаться. Но он выбирает третье, иное направление.
– Какое? – спросила та же девочка.
– Открывает холодильник и достает оттуда холодный…
– Пивасик! – выпалил кто-то с задней парты, вызвав смех одноклассников.
– А вы уже взрослые детки совсем, я погляжу, – продолжал улыбаться Смолин. – Но ты прав. Как твое имя, кстати?
С задней парты поднялся невысокий коренастый мальчик с пронзительно темными глазами:
– Виктор. И тоже Борисович, кстати!
– Ух ты! – обрадовался Смолин. – Полный тезка. Отлично, садись. Дядя Коля выбирает третье, неверное направление движения, которое в итоге, конечно, не может привести его к выбранной цели и вообще уводит в сторону. А куда – мы наблюдали из окошка. Вот что такое алгоритм и почему он важен.
Ученики притихли, переваривая сказанное, а Витя продолжал улыбаться:
– Ребята, давайте все к компьютерам. Теперь перейдем к практике.
Он наблюдал, как подростки рассаживались за свои компьютеры. Что-то странное происходило с ним, и он пока не мог объяснить что. Смолин чувствовал внутри что-то такое, чего с ним раньше никогда не бывало. Как будто его извлекли из среды чужой, не совсем для него подходящей, и погрузили туда, где он чувствовал себя как рыба в воде. Своим в доску. Исчезли скованность, страх, не отпускавшее ранее ни на секунду ожидание чего-то плохого.
Минут через двадцать прозвенел звонок, и ребята, отправив ему по местной сетке результаты трудов, начали расходиться, прощаясь с учителем до следующего урока. Через минуту Смолин остался один. Он сидел за столом и просто глядел в окно, наблюдая за тем, как во дворике на скамеечке обнимались братья, которые все-таки сумели договориться по поводу бутылочки и ее наполнения. Сидел, смотрел на них и улыбался.
* * *
В три часа пополудни Скрипник стоял у палаты, в которой лежала Волкова, и ждал появления лечащего врача. Матвей же отправился в палату к жене, он прихватил ей яблок и апельсинов. Они, естественно, допили бутылочку, но выпитое – наверно, из-за щедрой закуски – на них не очень-то сказалось. Наконец подошла Петрова, оглядела Бориса, немного поводила ноздрями, демонстративно принюхиваясь:
– Пили?
– Немножко. Матвей Аскольдович на щи позвал…
– А… Тоже дело! Борис, смотрите, сегодня получили результаты первых анализов Елены. В принципе, мозг работает нормально. Где, в каком секторе замыкание, нам здесь не выяснить. Ничего конкретного сейчас не скажу и, естественно, никаких гарантий не дам. Но все-таки предлагаю до понедельника – на пять дней – оставить Лену здесь. Если ничего не изменится, увезем в Петрозаводск.
Скрипник молча глядел на врача, осмысливая сказанное, а та, в свою очередь, так же молча изучала лицо Скрипника, ожидая реакции.
– У меня есть какие-то варианты? Почему вы так смотрите?
– Конечно, есть. Увезти ее в Петрик. Или в Питер.
– Я думаю, подождем до понедельника.
– Ну вот и отлично. Вы не переживайте, уход за ней – самый лучший.
– Спасибо, – ответил Борис и, попрощавшись, направился к выходу. Петрова с удивлением посмотрела ему вслед и, пожав плечами, зашла в палату Елены.
Через десять минут на улицу спустился Матвей Аскольдович и сел на влажную грязно-зеленую скамейку рядышком со Скрипником. Справа от нее стояла потрескавшаяся от времени или физического воздействия урна, в которую Борис Аркадьевич стряхивал сигаретный пепел. Урна была пуста, а мусор почему-то валялся рядом с ней. Матвей хитро посмотрел на Скрипника:
