– Мы сейчас вышли на этап получения разрешения на строительство. Документы в службе. По низам решаем. А Фарух, похоже, решил подстраховаться и полез наверх говорить. А там не в настроении был дядя. И низы занервничали.
Фарух Низаметдинов был управляющим партнером крупного строительного холдинга, который занимался строительством жилья по всему региону.
– А аванс низы взяли?
– Взяли. Потому и нервничают. Как бы не пришлось возвращать…
– Верхи не в настроении, а низы нервничают. Почти февральская революция…
– Да, только сейчас октябрь, а там другие силы были, помнишь?
– Конечно, – засмеялся Денис. – Как сейчас помню. Сидели с Зиновьевым и Каменевым напротив Авроры и думали: нефигово бы пальнуть по верхам…
Ни тени улыбки. Сама серьезность:
– И еще. Слушок прошел. Их с рынка хотят выдавить. Через этих.
Борис поднял указательный палец вверх и продолжил, покачивая ногой мусорное ведро:
– И Фарух занервничал. И сам решил проверить все. Хотя обычно не лезет. А Костя советника знает. Пошепчемся завтра, чего там. Может, и рассосется.
– Если рынок начнут переделывать, ничего там не рассосется. Тут надо думать, как самим под замес не попасть.
– Мы маленькие, – ответил Борис, но слегка неуверенно. – Не попадем.
Денис внимательно посмотрел на коллегу:
– Боря, у тебя все нормально?
– Да, а чего?
– Вид странный. Как будто не спишь ни фига. Из-за Фаруха?
– Не, – ответил Скрипник, поерзывая на диване. – Сон чего-то стал сниться. Про аварию… Помнишь, рассказывал?
– Когда с женой ехал?
– С бывшей. На Волхонке. Чудом вывернул…
– Собака вроде?
– Да. Выскочила прямо на шоссе…
– Ты глицинчику попей перед сном, а…
Урна все-таки рухнула на пол, выставив на обозрение несколько смятых бумаг, пустую пачку «Парламента» и протекшую ручку. Денис еще раз матюгнулся, а Боря поспешил удалиться, извинившись за неудобства. Дмитриевский собрал с пола все это безобразие и взял со стола бумагу, которую принесла ему кадровичка Люба. Прочитал внимательно, скомкал и отправил в урну вслед только что собранному мусору. Потом подошел к зеркалу на дверце гардероба и, внимательно посмотрев на свое красивое, правильной формы лицо, спросил у отражения, глядя в веселые зеленые глаза собеседника:
– Диня, что происходит?
Отражение помалкивало. Он, матюгнувшись еще раз, вытащил из шкафа бежевое пальто, надел его и, выключив свет, отправился на подземную парковку. Его рабочий четверг, 3 октября 2015 года, подошел к логическому завершению.
2
Рабочий четверг Кости Аблокатова все еще продолжался. В приемной одного из чиновников градостроительного департамента ему прилетела СМС от Орловой: «Костик, ты куда вечерком?»
«Что, бросил летчик-то?» – мгновенно отреагировал он и хотел было поставить смайлик, но тут секретарь Катенька, улыбнувшись ему сквозь осеннюю усталость, кивнула в сторону дверей. Пришлось отправить так.
Костя предстал перед строгими очами своего старого знакомца Миши Давыдова, отвечающего за градостроительную политику правобережной зоны города. Тот хмурился, глядя на какую-то резолюцию на тощем документе. Посидели минутку в тишине. Потом Давыдов зарылся в бумаги на столе, которых было очень много для руководителя такого уровня. Костя не выдержал:
– Михаил Дмитриевич, вы чего макулатуру копите?
– Знал бы ты ее рыночную стоимость! – огрызнулся тот и, вытащив искомую бумагу, сунул ее Косте. Тот внимательно изучил документ и спросил, улыбнувшись:
– А чего тянул столько?
– Не тянул. Болел. Астма.
– Ясно. Ладно. Поехал. Благодарю.
– Куда это? – Давыдов впервые посмотрел на собеседника. – А спасибо?
Костя криво ухмыльнулся:
– Так авансировано же, говорили. И спасибо, и мерси… Забыл? Точно астмой болел?
– Иди ты! – заверещал Давыдов, и Костя пулей выскочил из кабинета. Надевая куртку в приемной, мельком посмотрел на экран смартфона. Две СМС от Орловой. В первой – просто грустный смайлик, а во второй – крик души: «Поехали в „Акапулько“?»
«Это ж в Мексике!» – ответил он, улыбнувшись.
«На Лиговке», – пояснила Оля.
«Через полчаса».
«ОК».
Константин был человеком очень юморным и талантливым, знал это и старался использовать на все сто. Семь человек у него в подчинении занимались согласованиями во всех структурах города. Великолепная семерка, так он называл их в мгновения триумфа. Или семеро козлят – в минуты разочарования. Двое ребят решали все по земельному блоку. С силовиками. С приставами. С природоохранными ведомствами. Он сам, лично отвечал за вопросы строительства.
«Почему же ты до сих пор не миллионер?» – шептал злобный голосок в голове, когда Аблокатов сосредотачивался на возможностях, своих и своего коллектива. Он неоднократно размышлял о самостоятельном плавании, присматриваясь к тому, как Дмитриевский ведет свои дела, но раз за разом его останавливала одна и та же интересная штука. Он не понимал, как шеф находил клиентов. А тот находил их постоянно. Минимум рекламы. Минимум общения. А тянулись к нему – как к магниту.
«И ты давай, – шептал голосочек, неугомонный, чуть-чуть сердитый. – Давай так же. Магнить. А потом решай. Как умеешь». Но не получалось чего-то. Не магнитилось. За семь лет работы на Дениса Костя привел в контору только троих клиентов. И как с таким материалом уходить в свободное плаванье? И что это будет за плаванье? На банане? Через Северный Ледовитый океан? Тут голосок, который постоянно ехидно булькал, умолкал, словно выжидая чего-то.
«Костя, я уже на месте», – возмущенно брякнул телефон.
«Я – тоже», – ответил он, заходя внутрь пахнущего буррито мексиканского рая.
Орлова в последние несколько лет с завидной регулярностью повторяла один забавный ритуал. Расставшись с парнем, тут же вызванивала Костю, предлагая ему посидеть и выпить где-нибудь, а когда сидеть и выпивать сил вроде как больше и не оставалось, то обычно находились силы для другого, более интересного продолжения вечера. И этот вечерок не стал исключением и завершился в Костиной двушке на углу Ленинского проспекта и проспекта Народного Ополчения. В начале первого Ольга сидела в кресле в Костиной хилфигеровской рубашке, накинутой на голое тело, и полузакрытыми глазами томно рассматривала, как желтый свет бра, висящего на стенке над ее головой, играл в бокале, наполненном красным южноафриканским сушняком. Костя же курил на балконе; точнее, на балконе курила его голова, а остальное тело, не прикрытое одеждой, находилось в тепле комнаты. Орлова промурлыкала, сделав глоток вина:
