– А адрес ее мамы подскажете?
– Конечно. Кленовая улица, дом пять, квартира двадцать один. – Медсестра понизила голос: – А ваш программист, похоже, втюрился в нашу Аньку, как кот мартовский. Вся больница шебуршит этим вопросом…
– Интересно, – сказал Денис, поднимаясь, – спасибо вам большое. Мы пойдем Смолина навестим.
– Конечно, – ответила сестра, улыбаясь, – заглядывайте к нам!
– Денис Александрович, – проговорил Вася, когда они сели в машину. – А вы уверены, что занимаетесь тем, чем должны? Я имею в виду – там, в Питере…
– Я понял, что ты имеешь в виду! – перебил его Дмитриевский, возясь с навигатором. Тот сказал, что маршрут построен, и Денис тронулся в путь, так и оставив без ответа вопрос рекламщика.
В Орске все находилось ближе друг к другу, чем в Петербурге, и от больницы до квартиры, в которой предположительно обитал Смолин, они ехали семь минут, хотя, судя по карте, в другую часть города. Прибыли, припарковались, поднялись на нужный этаж и остановились. Дверь оказалась открыта.
– Пьет, что ли? – предположил Василий, пытаясь заглянуть в щелочку.
Денис шикнул на него, прислушиваясь к тому, что происходило внутри. Но внутри, судя по тишине, ничего не происходило. Дмитриевский вздохнул:
– Пошли, что ли…
И, вспомнив криминальные фильмы, которые он когда-то давно смотрел, достал из внутреннего кармана куртки травматический пистолет, который так и не вернул охраннику бизнес-центра. Сжав его влажной от напряжения ладонью, осторожно проник в квартиру. Вася прошел следом. Темно и тихо. Подождав минутку, Дмитриевский ощупал стену и щелкнул выключателем. Из освещенного не очень ярким, темно-желтым светом коридора открылся вид на остальные части квартиры; направо – кухня, а чуть дальше направо и налево – две смежные комнаты. А между ними – совмещенный санитарный узел.
– Интересная планировка… – прошептал Денис, двигаясь на кухню, а Василий пробурчал еще более тихо (видимо, чтобы его не расслышали не только гипотетические квартиранты, но и сам Дмитриевский):
– Вы, наверное, никогда в хрущевках не жили…
Денис включил свет на кухне и, осмотрев ее, прошелся по остальным комнатам. Пусто. Вернулся на кухню. И кое-что сразу привлекло его внимание. Один из трех стульев лежал на полу, как будто кто-то вскочил и опрокинул его. В раковине обнаружилась сковородка со следами яичницы, тарелка, турка и чашка с остатками кофе.
– Яишенку твой Витя любит, да? – поинтересовался Денис.
– Да вроде. Говорил, что на завтрак только ее и ест…
– А гостя не угостил…
– Кого? – удивился Вася.
– Гость у него был, похоже… – Дмитриевский полез в мусорку.
– Денис Александрович, вы чего… – начал было Василий, но примолк, когда шеф поставил перед ним ведро, наполненное полиэтиленовыми обертками от бинтов, использованным одноразовым шприцем, бахилами и чуть красными кусочками ваты.
– Пойдем-ка… – буркнул Денис и направился дальше по коридору. Включил свет в комнате слева от ванной и зашел туда, а за ним следом двинулся и Василий. И через секунду оба хором матюгнулись, глядя на испачканную кровью подушку.
– Ну и что здесь произошло, Эркюль Александрович? – спросил рекламщик, переведя взгляд с дивана, который еще недавно служил ложем для раненого, на Дмитриевского.
– Василий, будь другом, оставь свои юмористические изыски для своего приятеля Смолина. Если мы его, конечно, найдем…
Тот буркнул что-то утвердительное, а Денис продолжил, рассматривая подушку:
– На кухне сидели двое. Смолин, по всей видимости, ближе к дверям. Гость – у окна, напротив. Витя уже позавтракал: вся посуда в раковине. Затем у них что-то произошло, какая-то стычка, и гость очень резко вскочил… и кинулся на твоего дружка.
– И чего? Витяй отмутузил его по всем законам южного гостеприимства?
– Черта с два. Он кинулся бежать, а тот, похоже, долбанулся головой… И упал.
– Почему вы так решили?
– Иди посмотри: на кухне на полу – пятна крови. И на угол раковины глянь… А потом, как порядочный, интеллигентный, петербургский молодой человек, Витя Смолин вызвал для гостя скорую помощь.
– И они увезли пострадавшего в больницу… – добавил Вася.
– Да, – улыбнулся Денис, – где мы с тобой только что были.
– Ну а Витя-то где?
– Вопрос вопросов… – задумчиво проговорил Дмитриевский. – Может быть, его гость нам что-нибудь расскажет. Поехали обратно. Тем более та милая женщина из приемного покоя просила нас заезжать почаще…
– Из вежливости только, – буркнул Вася.
– Знаю, – ответил Денис, – знаю. Но это ничего не меняет.
И они, погасив свет, тихо вышли из квартиры на лестничную площадку, аккуратно и плотно прикрыв за собой дверь.
А через пять минут после их ухода большой черный кот вылез из-под дивана, который только что осматривал Дмитриевский, и вальяжно прошествовал на кухню посмотреть, все ли в порядке в его миске с едой.
* * *
Последнюю шахматную партию из трех сыгранных Аблокатов и Рогачева закончили около шести вечера. После чего Марина, сославшись на то, что хочет немного вздремнуть, ушла в комнату, которую так любезно предоставил ей Дмитриевский. Костя же остался в гостиной, продолжая мысленно разбирать проигранную партию. Денис позвонил около трех и сказал, что смена Кости закончится в девять вечера. Приедет, мол, другой человек. Кто именно – не сказал. Так что в девять Аблокатов планировал поехать к Ольге, и они уже час как обсуждали его визит в СМС-переписке.
Квартира, где Костя получал первый в жизни опыт надсмотрщика, была трехкомнатной. Большая гостиная, в которой ребята устроили шахматные баталии, проходная: через нее жильцы попадали в две другие комнаты. Кухня и совмещенный с ванной туалет располагались отдельно от жилой части. Такая планировка показалась Аблокатову не слишком удобной для проживания, однако для надзора очень даже подходила: из комнаты невозможно пройти в коридор и дальше наружу, минуя гостиную. Дверь в квартиру закрывалась на ключ и снаружи, и изнутри, а единственный экземпляр ключей в кармане Кости делал побег, с его точки зрения, невозможным, даже если часового снимут с поста.
Закончив разбор проигранной партии и так и не поняв, где он допустил роковую ошибку, Костя отправился в уборную, предварительно очень плотно закрыв дверь в комнату, а дверь в туалет, наоборот, оставил чуть-чуть приоткрытой. Затем он так же стремительно вернулся и продолжил переписку с Орловой, поглядывая в бурчащий телевизор. Оля, похоже, была чем-то расстроена, на шуточки реагировала вяло, но не отвечала, что случилось. Видимо, решила оставить это на вечер.
Начался футбол, лига Европы, и Костя прибавил звук, с раздражением пробормотав:
– Пивка бы к такому матчу. Севилья – МЮ. Вывеска – как на лиге чемпионов.
