— Старинная штуковина. Она… — «бесценна», подумал Эбинизер, а вслух сказал: — …вряд ли много стоит, но кто знает…
У Никта вытянулось лицо от разочарования. Эбинизер заставил себя ободряюще улыбнуться.
— Учти, прежде чем я дам тебе хоть пенни, я должен знать, что она не краденая. Ты взял её из маминой спальни? Утащил из музея? Мне можешь спокойно признаться. Я на тебя не наябедничаю. Мне просто надо знать правду.
Никт, жуя печенье, покачал головой.
— Так откуда ты её взял?
Никт молчал.
Эбинизер Болджер с явной неохотой двинул брошь по столу к мальчику.
— Не можешь рассказать — забирай. Доверие должно быть взаимным. Приятно было иметь с вами дело, молодой человек. Жаль, что сделка не состоялась.
Никт забеспокоился:
— Я нашёл её в старой могиле! А где — не скажу.
Он осёкся, потому что дружелюбие на лице Эбинизера Болджера сменилось неприкрытой алчностью.
— А ещё там есть?
— Если не будете покупать, найду другого. Спасибо за печенье.
— Спешишь, да? Небось мамка с папкой заждались?
Мальчик отрицательно покачал головой и тут же об этом пожалел.
— Никто не ждёт. Отлично. — Эбинизер Болджер накрыл брошь руками. — А теперь расскажи мне, где именно ты её нашёл. Ну?
— Не помню.
— Поздно отпираться! Давай-ка ты посидишь и немножко подумаешь о том, откуда у тебя брошь. А потом мы снова с тобой поговорим по душам, и ты мне всё расскажешь.
Он встал, вышел, закрыл за собой дверь. И запер большим железным ключом.
Потом раскрыл ладонь, посмотрел на брошь и алчно улыбнулся.
Над дверью магазина звякнул колокольчик — кто-то вошёл. Эбинизер виновато встрепенулся, но никого не увидел. Правда, в двери осталась щель. Болджер закрыл дверь и впридачу поменял знак в окне на «ЗАКРЫТО». Потом задвинул засов: сегодня только любопытных посетителей не хватало!
Осенний день из солнечного стал серым, и по грязной витрине побежали капельки дождя.
Эбинизер Болджер взял со стойки телефон и дрожащими пальцами набрал номер.
— Том, у меня находка века! Гони сюда, быстро!
Никт услышал, как проворачивается ключ, и понял, что попался. Подёргал дверь — не открывается. Какой же он дурак, что дал себя сюда заманить! Ведь хотелось же убраться от этого кислолицего дядьки! Он нарушил правила кладбища, и всё пошло наперекосяк. Что скажет Сайлес? А Оуэнсы? Его начала охватывать паника, но Никт подавил её, загнал поглубже. Всё будет хорошо, обязательно. Только сначала нужно отсюда выбраться…
Он осмотрел комнату, в которой его заперли: обычная кладовка со столом, единственный вход — дверь. Открыл ящик стола и не нашёл ничего, кроме баночек с краской (чтобы подкрашивать антиквариат) и кисточки. Может, получится плеснуть краской хозяину в глаза и убежать? Он снял крышку с баночки и окунул туда палец.
— Что делаешь? — поинтересовался чей-то голос над самым ухом.
— Ничего. — Никт закрутил банку и бросил в огромный карман куртки.
На него осуждающе воззрилась Лиза Хемпсток.
— Зачем ты здесь? И что там за старый пузан за дверью?
— Владелец магазина. Я хотел кое-что продать.
— Зачем?
— Не суй свой нос в чужой вопрос!
Она фыркнула.
— Тебе домой пора!
— Не могу. Он меня запер.
— Можешь. Через стену.
Он покачал головой.
— Не могу. Я прохожу сквозь стены только дома, потому что в детстве меня сделали гражданином кладбища. — В электрическом свете Лизу было трудно увидеть, но Никт привык говорить с мёртвыми и различать их. — А ты что тут делаешь? Почему ты не на кладбище? Сейчас день. Ты же не Сайлес, тебе положено быть на кладбище.
— Для тех, кто закопан в неосвящённой земле, правил нету! Никто мне не указ, куда ходить и чего делать! — Она сердито покосилась на дверь. — Не нравится мне этот молодчик. Пойду гляну, чего он там поделывает.
Что-то мелькнуло, и Никт снова остался один. Вдалеке послышался раскат грома.
В тёмной захламлённой «Лавке древностей Болджера» Эбинизер встревоженно огляделся. Он решил было, что кто-то на него смотрит, но отмахнулся от глупой мысли: мальчишка под замком, входная дверь на засове. Эбинизер полировал металл вокруг змеиного камня — любовно и бережно, как археолог на раскопках. Чёрный слой сходил, и под ним открывалось блестящее серебро.
Эбинизер уже сожалел, что позвал Тома Гастингса, хотя этот громила как нельзя лучше годился для устрашения несговорчивых. Ему очень не хотелось расставаться с удивительной брошью. Чем дольше сияла она под лампой у него на прилавке, тем больше ему хотелось оставить её себе, владеть ею единолично.
Таких брошек там наверняка много. Мальчишка всё расскажет. Мальчишка его туда приведёт.
Мальчишка…
Эбинизера осенило. Он нехотя выпустил из рук брошь и открыл ящик под прилавком Там была жестянка из-под печенья, наполненная конвертами, визитками и всякими бумажками.
Эбинизер достал карточку размером чуть больше визитной, с чёрными краями. На ней не было ни имени, ни адреса, лишь посредине одно слово, написанное побуревшими от времени чернилами: Джек.
На обратной стороне виднелись карандашные пометки: Эбинизер когда-то сам записал мелким чётким почерком, что нужно делать. Впрочем, вряд ли он забыл бы, как использовать карточку, как с её помощью вызвать человека по имени Джек. Нет, не вызвать.
Пригласить. Таких не вызывают.
В дверь магазина постучали.
Болджер бросил карточку на прилавок, подошёл к двери и всмотрелся в сырой день за окном.
— Быстрее! — крикнул Том Гастингс. — Погода отвратная! Сейчас промокну насквозь!
Болджер открыл дверь, и в неё ввалился Том Гастингс. С его волос и плаща капало.
— В чём дело? О чём ты не мог сказать по телефону?
— О том, как мы разбогатеем. — кисло ответил Эбинизер Болджер. — Вот о чём.
Гастингс снял плащ и повесил на дверь.
— С какой радости? Из грузовика на дорогу богатство выпало?
— Я нашёл клад. В двух смыслах.
Эбинизер Болджер отвёл приятеля к прилавку и показал ему брошь.
— Старая штуковина, да?
— Времён язычества. — сказал Эбинизер. — Даже раньше, друидов. До того, как здесь высадились римляне. Называется змеиный камень. Я видел что-то похожее в музеях. Но подобную ковку и камень такой красоты встречаю впервые. Малый, что нашёл её, говорит, там была могила. Вообрази себе могильник, битком набитый такими вещицами.
