– Сейчас, сейчас, – донесся противный дребезжащий голос, долетели шаркающие шаги, металлическое бряканье, и в приоткрывшейся щели обнаружился крохотный старичок в черном халате, неуловимо похожий на хищную птицу: брови вразлет, острый нос, пристальный взгляд.
Джадии стало очень страшно, захотелось спрятаться за отца, укрыться за его надежной спиной. Старичок улыбнулся ей, не размыкая губ, и вопросительно посмотрел на старшего из гостей.
Что творилось потом, девочка запомнила плохо – короткий разговор, затем их ведут внутрь, через огромный, заросший травой двор, в полутемной комнате происходит еще одна беседа, отец обнимает ее, коротко целует и велит быть смелой и стойкой, не посрамить честь рода.
И вдруг Джадия осознала, что осталась наедине с ужасным старичком, и что в комнате помимо того есть еще один мужчина, огромный и могучий, с повязкой на правом глазу и блестящей лысиной.
– Девчонка? – спросил он, глядя на нее оценивающе, как на лошадь для верховой езды.
– Зато какая, – отозвался старичок, и голос его прозвучал без дребезжания.
Это напугало девочку еще больше, захотелось убежать подальше от этих жутких людей, или позвать, чтобы папа вернулся. Но она вовремя вспомнила, что она не абы кто, а сама Джадия аб Хонек, до крови закусила нижнюю губу и гордо вскинула подбородок.
А еще на память пришел день, случившийся полгода назад, когда она узнала, что вскоре покинет родной дом. Ее привели тогда к древней семейной реликвии – вышитом на шелке фамильном древе, что уходило на десятки поколений в прошлое, и начиналось во временах едва не легендарных.
– Смотри! – сказал тогда отец серьезно-нудным голосом, какой он использовал в торжественных случаях. – Твои предки были королями, они правили обширными землями, и враги трепетали перед ними!
Джадия это уже знала, чуть ли не с самого рождения ей прожужжали уши ее происхождением, благородством и древностью семьи. Но она слушала внимательно и терпеливо – понимала, что отец ничего не делает просто так, и что затевается нечто важное.
– Вот Факих Отважный, недруги страшились его имени, – продолжал отец, водя пальцем по толстому стволу и могучим ветвям, изображенным с помощью золотых и серебряных нитей, – вот Ирза Неудачник, он потерял корону и трон, но сумел бежать, сохранить жизнь, а это для свергнутого правителя не так-то легко.
Девочка с трудом могла представить, как можно потерять корону и трон – разве что жить в таком огромном дворце, где тысячи чуланов, и засунуть в один из них, там оставить и забыть.
– И пришли узурпаторы, и заняли то, что наше по праву! – глаза Вариала аб Хонека сверкали, он размахивал руками, а глядевшая на него мама время от времени всхлипывала, и подносила к глазам платок, хотя ничего грустного вроде бы не происходило.
– Ох, может не надо? – спросила она, когда отец заявил, что «пора возвратить трон и корону», на что получила предсказуемо гневный взгляд и сердитый взмах большой, тяжелой руки.
– Сейчас такое время, когда есть шанс вернуть утраченное, и им надо воспользоваться! – воскликнул Вариал аб Хонек. – Мы недостаточно богаты, чтобы нанимать армии, видит Темный Жрец, но кое-какие сбережения у нас есть, и ими мы распорядимся с толком.
Присев на корточки, он положил ладони Джадии на плечи и, назвав ее «дщерь моя», что делал очень редко, принялся рассказывать о какой-то «гильдии», куда девочке предстоит отправиться на учебу. Мама всхлипнула еще раз, а затем и вовсе отвернулась, точно пыталась скрыть недостойные благородной женщины слезы.
– Но я не хочу ни в какую «гильдию»! – сказала Джадия, когда отец замолчал.
– И мы не хотим, чтобы ты туда отправлялась, – очень мягко проговорил Вариал аб Хонек, ничуть не рассердившийся, чего девочка очень боялась, – но вспомни о том, кто ты есть, о фамильной гордости, и о том, что ты получишь, вернув то, что когда-то являлось нашим!
Да, Джадия не против была стать королевой – чтобы все ее слушались, красивое платье и корона, не нужно ничего делать, и каждый день, а не только по праздникам можно есть любимые пирожные. Но она не желала покидать дом, оставлять подружек, маму, привычные игры, и уезжать неизвестно куда, и, похоже, что в другой город.
– Нет, не хочу, – повторила она, и даже гневно топнула, что очень редко позволяла себе в присутствии отца.
Но он вновь не рассердился, его голос не стал холодным, как осенний ветер. Вариал аб Хонек заговорил о том, что она в любом случае будет вынуждена подчиниться, ибо таково веление самого Темного Жреца и его сестер, и вот тут-то девочка охнула и прижала руки ко рту.
Тем же вечером ее отвели в храм, не тот, куда они ходили вместе с соседями, с золотым диском на крыше, где толстый жрец с блестящей птицей на груди нараспев читал что-то, в а другой, тайный, о котором воспрещалось кому-либо говорить, и где бывали очень немногие.
Там в чаше вечно пылает Черный Огонь, и старый служитель, чьи волосы давно побелели, а спина согнулась, читает в нем знаки, посланные Темным Жрецом и его сестрами, чьи лики скрыты от смертных.
– Да, ей надлежит пойти этим путем, и взять в руки то, что пресекает нить, – проскрипел он, окунув руки в пламя, по цвету напоминавшее крылья ворона. – Благословение их с тобой, девочка, и взгляд их будет на тебе.
С этого дня игры с кинжалом и метательными ножами стали проводиться не через день, как раньше, а ежедневно. Джадию начали поить какой-то черной сладкой дрянью, от которой ныло все тело, особенно в животе, а еще много чаще, чем раньше, вывозить на прогулки верхом.
А неделю назад девочка забралась в седло, но не для того, чтобы выехать за пределы родного Локерна и сделать несколько миль по ближнему лесу. Плачущая мама осталась позади, а они с отцом и двумя слугами отправились по той дороге, что ведет за пределы не только города, но и всего Прихолмья.
И в конце-концов Джадия очутилась в комнате с двумя жуткими мужчинами, огромным и старым, что пялятся и пялятся на нее, точно она невиданной красоты бриллиант или еще какое диво.
– Малышка, подойди сюда, не бойся, – велел обладатель повязки на глазу, поманив ее к себе, но в голосе его, несмотря на ласковое обращение, оказалось меньше тепла, чем в куске льда.
– Я не боюсь! – ответила Джадия, еще выше вздергивая подбородок.
– Горда и упряма, но врать не умеет, – старичок задумчиво потер подбородок. – Подойди к мастеру Нарди, пигалица, не стой, ведь за строптивость у нас наказывают. Папа тебе рассказывал, куда ты попадешь?
Отец всю дорогу, на каждой остановке не переставая говорил о том, что за редкая удача – попасть в школу гильдии, где ей предстоит освоить необычное и нужное ремесло, что там она научится тому, что не только позволит ей устроить свою жизнь, но и вернуть трон предков.
– Рассказывал, – вздохнула девочка, делая шаг к гиганту, которого называли «мастером Нарди».
Он протянул ручищу и необычайно осторожно, медленно и мягко ощупал ее плечи, заставил нагнуть голову и дотронулся до шеи. Прикосновения не оказались неприятными, чего Джадия боялась, от большой ладони шло успокаивающее тепло, а по спине бежали мурашки.
