Улица была пустынна. Исчезли проезжающие мимо автомобили и редкие прохожие. Сонную тишину нарушало лишь позвякивание ключей в такт шагам. В соседних домах погасили свет, и только окна нашего коттеджа яркими квадратами прорезали темноту ночи. Открыв пикап, я забралась на заднее сиденье. Уехать все равно не успею – стоит завести мотор, и на звук сбегутся как минимум четверо – так хоть спокойно посижу, зная, что за мной никто не следит. Едва я притянула колени к груди, дверь распахнулась.
– Немедленно вернись в дом! – Разъяренный Сатир заглянул в салон и попытался меня вытащить.
– Отстань! – отбивалась я.
Один раз мне даже удалось его лягнуть. Сатира это разозлило еще сильнее. Он грубо схватил меня за щиколотку и потянул к себе.
– Нет! – визжала я, брыкаясь и цепляясь за сиденья.
Мне удалось вырваться, но силы были неравны, и рано или поздно я все равно оказалась бы в коттедже. На мое счастье, вдалеке показался прыгающий на ухабах свет фары – приближался чей-то скутер. Сатир нырнул в пикап и закрыл дверь, чтобы не привлекать внимание. Я поджала ноги и капризно заявила:
– Я буду спать здесь.
Мое упрямство раздражало Сатира, но он не мог вытащить меня из машины при свидетелях.
– Дай мне хотя бы поплакать в одиночестве! – В отчаянии я подалась вперед. – Я так устала выслушивать, кому и что должна. Устала не доверять всем и каждому и постоянно держать дистанцию…
Сатир не перебивал. А из меня продолжали рваться накопившиеся обиды:
– Но еще сильнее я устала разочаровываться в тех, кого подпустила ближе. Я думала, ты другой… А ты… ты даже не попрощался…
Я всхлипнула.
– Это единственное правильное решение. – Сатир смотрел прямо перед собой, не думая ко мне повернуться. Он уже успел успокоиться. – Для всех.
Я надеялась услышать сожаление в его голосе, но в нем не было ничего, кроме привычной суровости.
– Ты был мне нужен! – Слезы жалости к себе застилали глаза. Я глубоко вздохнула и прошептала едва слышно: – Ты и сейчас мне нужен.
Сатир молчал. Тарахтя, скутер проехал мимо. Красный огонек заднего фонаря исчез за поворотом. Улица снова стала темной и безлюдной. Рука Сатира решительно легла на ручку двери.
– Подожди! – удержала его я, робко дотронувшись до колена.
Нога под ладонью сразу напряглась.
– Не начинай. – Сатир убрал мою руку.
Он напрасно пытался казаться бесчувственным – я знала, каким он может быть. И не верила показному равнодушию.
– Почему? – не сдавалась я, подбираясь ближе.
Сатир хотел отстраниться, но я уже обхватила его лицо ладонями.
– Ты мне нужен, слышишь? – Я перекинула ногу через его бедра. – Не оставляй меня сейчас… Пожалуйста…
Юбка задралась, но Сатир сделал вид, что этого не заметил. Я прижалась к нему.
– А я думал, что тебе нужен Спайк.
– Это что, ревность? – на всякий случай уточнила я, игнорируя язвительность в его голосе.
Сатир словно не услышал вопроса.
– Ты меня совсем не знаешь. – Его тон был серьезен, как никогда.
– Ты не даешь себя узнать, – с укором прошептала я.
И потянулась к нему, чтобы поцеловать. Сатир сжал мои бедра, приподнимая в очередной попытке отодвинуться.
– Я знаю: тебе было хорошо со мной, – не унималась я, вцепившись в его плечи и не отпуская. – Ты меня хотел…
Ерзая, я почувствовала, что он возбужден.
– И сейчас хочешь…
Едва я взялась за пряжку ремня, Сатир снова меня удержал:
– Тейлор, прекрати…
– Просто скажи, что тебе это не нравится. – Я продолжала тереться об него. – Что тебе все равно…
Вместо ответа он отвернулся, и я поцеловала его в шею. Судорожный выдох был похож на тихий стон – Сатир продолжал сдерживаться, даже руки убрал, чтобы не коснуться меня лишний раз.
– Лесли, пожалуйста. – Стянув лямки топа, я обнажила грудь.
– Ты пожалеешь, – предупредил Сатир, но в голосе не было угрозы. Простая констатация факта.
Наши взгляды наконец встретились.
– Остановись.
– Останови меня.
Я легко куснула его за мочку уха. Обхватив меня за талию, Сатир предпринял последнюю попытку отстраниться. Я за запястье переместила его руку себе на грудь.
– Здесь ей самое место, – прошептала я.
– Ты мне еще карту с маршрутом подари, – хмыкнул Сатир, зажимая сосок между пальцев.
Я закусила губу, сдерживая сначала смешок, а потом стон, и провела ладонями по его плечам, спускаясь к груди. В кармане обнаружилась упаковка со знакомыми очертаниями.
– А кое-кто готовился, – не без злорадства заметила я, выуживая находку.
Сатир отобрал презерватив.
– А кое у кого не тем занят рот.
Приняв это как руководство к действию, я его поцеловала. Сатир не отталкивал меня, но и ответил не сразу. Пришлось настаивать. Его губы со стоном приоткрылись под напором моих, когда я прижалась к нему грудью. Я завелась и, чувствуя жар его дыхания и прикосновения языка, готова была кусаться от нетерпения. Кажется, один раз я даже это сделала.
– Строишь из себя самку богомола? – Сатир надорвал упаковку. – Это они обычно после спаривания съедают партнера.
– А ты не затягивай, – фыркнула я, приподнимаясь на коленях, чтобы он мог надеть презерватив. – Иначе и до спаривания не доживешь.
Выпрямившись слишком резко, я стукнулась затылком о потолок – в пикапе было тесно. Я нервно хихикнула, а Сатир покачал головой:
– Пожалуй, для богомола ты крупновата.
Сострить в ответ я не успела – рука Сатира скользнула по внутренней стороне бедра, забираясь под юбку. Стринги были весьма условной преградой, их даже снимать не пришлось. Я повела бедрами, чувствуя, как его палец приподнимает тонкую ткань.
– Прямо сезон дождей, – насмешливо прошептал Сатир, поглаживая клитор.
– Синоптик чертов, – простонала я и тихо вскрикнула, не в силах сдерживаться: – Лесли, ну пожалуйста!
Меня лихорадило. Казалось, я кончу от одного лишь ожидания.
– Я больше не могу…
Не останавливая движений пальца, Сатир вошел в меня. Я всхлипнула и прильнула к нему. Он и прежде долго распалял меня, перед тем как уступить просьбам, и каждый раз ожидание этого стоило. Свободной рукой Сатир сжал мои ягодицы, притягивая к себе и задавая ритм, но я и без подсказок знала, как ему нравится. Я двигалась на нем рывками, плавно отстраняясь назад и яростными выпадами возвращаясь обратно. Дыхание Сатира участилось. Я замедлялась, только чтобы его поцеловать, и, украв немного воздуха, снова разгонялась до привычного темпа. В голове крутилась только одна мысль: пусть эта скачка не заканчивается, но Сатир кончил слишком быстро.
