– Мистер Бобо?
– Нуда, тот, что живет наверху. Мистер Бобо. Из известной старой цирковой семьи. Он румын или словенец, а может, и чех, я точно не знаю. Мне никогда не удавалось запомнить эти национальности.
Коралине даже в голову не приходило, что у сумасшедшего старика сверху может быть имя. Если бы она знала, что его зовут мистер Бобо, она бы при каждом удобном случае произносила это имя. Ведь не так уж и часто выпадает случай произнести вслух столь необычное имя – мистер Бобо,
– Мистер Бобо, – произнесла Коралина. – Правильно. Отлично. – И немного громче, чем обычно, сказала: – Пойду-ка я поиграю с куклами рядом со старым теннисным кортом.
– Прекрасно, дорогая, – сказала мисс Спинк и добавила шепотом: – Только не вздумай подходить к старому колодцу. Мистер Ловат, который жил здесь до вас, сказал, что его глубина больше километра.
Коралина надеялась, что рука этого не услышала, и поспешила переменить тему.
– Этот ключ?- спросила она громким голосом. – Это старый ключ из нашего дома. Я взяла его поиграть. Поэтому привязала к нему веревку. До свидания.
– Какой удивительный ребенок, – пробормотала себе под нос мисс Спинк и закрыла дверь.
Коралина легкой походкой пересекла лужайку и направилась к старому теннисному корту, размахивая на ходу веревкой с черным ключом.
Несколько раз уголком глаза она замечала, как в траве мелькало что-то белое. Это что-то старалось держаться от нее на некотором расстоянии.
Она попробовала посвистеть, но у нее ничего не получилось. Тогда она громко запела песню, которую пел ей папа, когда она была совсем маленькая. Эта песня всегда ее очень смешила.
Я свою малышку
С серенькими глазками
Накормлю мороженым,
Сладкой, вкусной кашкою.
Обниму покрепче, рядом посажу.
И на ушко тихо вот что я скажу:
«Ни за что на свете я наверняка
Не засуну дочке в сандвич червяка!»
Так она пела, идя по саду, и голос ее немного дрожал.
На пикнике у кукол ничего не изменилось: маленькие пластмассовые чашки с водой, придерживающие скатерть, стояли на местах, как и было задумано. Она с облегчением вздохнула.
Теперь ей предстояло сделать самое трудное.
– Привет, куклы! – сказала она радостно. – Пора пить чай.
Она подошла к скатерти.
– Я принесла вам волшебный ключик, – сообщила она куклам, – для того, чтобы наш пикник стал еще веселее.
Коралина нагнулась и очень осторожно положила ключ на скатерть. Она не выпускала из рук веревку и старалась не дышать, надеясь, что наполненные водой чашки, прижимавшие скатерть, выдержат вес ключа и не рухнут в колодец.
Ключ лежал на самой середине бумажной скатерти. Коралина отпустила веревку и сделала шаг назад. Теперь все готово для встречи с рукой.. Она обернулась к куклам.
– Кому положить вишневого пирога? – спросила она. – Джемима? Розочка? Примула?
И Коралина положила перед каждой куклой кусок воображаемого пирога на воображаемую тарелку, что-то оживленно при этом говоря.
Она видела, как что-то белое, прыгая с дерева на дерево, подступает к ней все ближе и ближе, и заставляла себя не смотреть в ту сторону.
– Джемима! – сказала Коралина. – Вот негодница! Ты уронила пирог! Теперь мне придется принести тебе новый кусок!
Она обошла колодец и встала за ним. И стала делать вид, что подметает упавший кусок и отрезает Джемиме новый.
Рука появилась внезапно и бесшумно. Она пробежала по траве, наступая на кончики длинных пальцев, и с легкостью запрыгнула на пень. На мгновение она застыла в неподвижности, как краб с растопыренными клешнями, и, скрипнув ногтями, сделала свой победный прыжок в самую середину бумажной скатерти.
Для Коралины время как будто остановилось. Белые пальцы сомкнулись вокруг черного ключа… Но под весом руки пластмассовые чашки разлетелись в стороны, и бумажная скатерть, ключ и правая рука другой мамы рухнули в темный провал колодца.
Сдерживая дыхание, Коралина начала считать. На цифре сорок глубоко внизу она услышала глухой всплеск.
Однажды ей кто-то рассказал, что, если солнечным днем посмотреть со дна колодца наверх, можно увидеть ночное небо и звезды. Ей стало интересно, сможет ли рука полюбоваться на звезды оттуда, где она теперь оказалась.
Коралина положила на место тяжелые доски и постаралась сдвинуть их как можно плотнее. Она не хотела, чтобы кто-нибудь по неосторожности упал в колодец, и очень не хотела, чтобы из него кто-нибудь выбрался.
Складывая своих кукол и чашки в картонный ящик, она заметила, что к ней приближается черный кот. Его хвост был поднят и изогнут, как знак вопроса. Она не видела кота несколько дней, прошедших с момента их возвращения из дома, где жила другая мама.
Кот подошел, прыгнул на доски, закрывавшие колодец, и подмигнул Коралине одним глазом, потом он соскочил на траву, лег, повернулся на спину и восторженно заерзал.
Коралина нагнулась и погладила мягкую шерсть, покрывавшую его живот, – кот замурлыкал от удовольствия. Когда ему показалось достаточно, он встал на ноги и пошел к теннисному корту.
Коралина вернулась домой.
Мистер Бобо поджидал ее. Он потрепал девочку по плечу и сказал:
– Мышки сказали мне, что все хорошо. Они назвали тебя нашей спасительницей, Каролина.
– Меня зовут Коралина, мистер Бобо, – поправила его Коралина. – Не Каролина, а Коралина.
– Коралина, – проговорил он и несколько раз удивленно и с уважением повторил ее имя. – Очень хорошо, Коралина. Мышки просили передать тебе, что как только они будут готовы выступать перед публикой, то пригласят тебя первой. Они будут играть пумс-пумс и тру-ля- ля, танцевать и покажут много-много фокусов. Так они и сказали.
– Мне не терпится на них посмотреть, – сказала Коралина, – конечно, когда они будут готовы.
Она постучала в дверь мисс Спинк и мисс Форсибл. Мисс Спинк впустила ее, и Коралина вошла в гостиную. Она поставила на пол коробку с куклами и вытащила из кармана камешек с дыркой.
– Возьмите, – сказала она. – Он больше мне не нужен. Я вам очень благодарна. Он спас меня и еще нескольких людей от смерти.
Она крепко обняла обеих старушек. От мисс Форсибл сильно пахло свежим чесноком, который она резала. Потом Коралина взяла свою коробку и вышла.
– Какой необыкновенный ребенок, – сказала мисс Спинк.
Никто еще не обнимал ее так с тех пор, как она ушла из театра.
На ночь Коралина чисто вымылась, почистила зубы, легла в кровать и стала смотреть в потолок. Было тепло, и теперь, когда руки не стало, она широко открыла окно и попросила папу не задергивать до конца шторы.
