Примерно такие вот мысли крутились у меня в голове, пока я оглядывал немецкую линию обороны, протянувшуюся метрах в двухстах от опушки леса до глубокого оврага, пересекавшего и наши и немецкие окопы. Где-то на этой линии стоял немецкий пулемет, которым мастерски управлял какой-то Зигфрид, с артистизмом, надо сказать, управлял. То, что даже в затишье ходить по окопам надо пригнувшись, пехота поняла довольно быстро. Но тевтонский гений на этом успокаиваться не пожелал и всячески пакостил своим оппонентам. Последняя его выходка заключалась в том, что он подловил бойцов, тащивших в окопы бидоны со щами во время обеда. Сначала превратил бидоны в подобие решета, потом еще полчаса не давал носильщикам головы поднять. Малейшее шевеление, и туда летит очередь. Специально перед лицом землю буравил, а когда попытались его ответным ружейным огнем прижать, двоих наповал уложил и троих ранил. И, что характерно, стрелял с разных точек.
Пехота решила разобраться с пулеметчиками, но команду охотников закидали гранатами, когда они пытались пройти по оврагу. Тогда полковой командир вышел на штаб с ходатайством направить разведку для ликвидации данной разновидности супостата. Вот Валерий Антонович и послал нашу группу, чтобы посмотрели, что к чему. На этот раз пошли вчетвером. Огорченного Гриню с вывихом голеностопа оставили «на хозяйстве».
Часа два мы все вместе осматривали немецкие окопы, нашли три места, где удобно было бы сделать пулеметную позицию. Потом Михалыч отправил казаков обедать и спать, а мы стали искать пути подхода к немецким окопам и обговаривать свои действия. Сошлись на том, что сначала проверим проход через овраг, пошлем пару человек тихонько поползать, если будет тропинка, идем на ту сторону, проходим по окопу до пулемета, выводим его из строя и уходим.
Когда стемнело, двое самых мелких, Андрей и Митяй, ужами ввинчиваются между кустами, которыми зарос весь овраг, и растворяются в темноте и тишине. Проходит минут десять, прежде чем они беззвучно вываливаются чуть в сторонке.
– Колючка там, поперек оврага натянута, рядов пять, не меньше. На проволоке, кажись, банки консервные кое-где висят. – Немного отдышавшись, шепчет Митяй.
– Да, я там тихонько рукой пошарил, наткнулся на одну, – это уже Андрейка добавляет, – овраг весь колючкой запутан, без ножниц не пройдем.
– Надо с другого бока, справа меж кустиков проползать.
– Германцы не дурнее нас с тобой, Митька, если ты там дорожку наметил, то и они ее наверняка без внимания не оставили. Значит, возвращаемся и готовимся к следующей ночи…
Весь следующий день я сижу в окопе, наблюдая за фронтовой жизнью и окопным бытом и своих и германцев. И если у нас все понятно и доходчиво, то при взгляде на противоположную сторону у меня появляются кое-какие вопросы, с которыми я не преминул поделиться с Митяевым.
– Михалыч, смотри, вон там, слева у березы, кустики торчат, такие маленькие. Как думаешь, почему они так удобно для немца торчат? Слева кустик, справа кустик, а между ними аккуратненькая такая амбразурка получается. Если они щиток снимут с пулемета, их там никак не заметить. Утром туда немец протопал, потом обратно через полчаса. Дальше никуда не ходил или после кустиков, пригнувшись, по окопу шел. Но там овраг шагов через двадцать начинается. А справа хождение как обычно, по всему окопу каски бегают. До самого леса. Где может пулемет стоять?
– Либо слева, возле березы, либо справа у кромки леса – фланг защищают на случай, если мы лесом пробираться будем. Либо вон там, где куча бревен от блиндажа осталась, разнесло его, видать, прямым попаданием.
– Попали артиллеристы хорошо, только бревнышки легли как-то плоховато, домиком. Пулемет спрятать там можно очень даже замечательно. И бревнышком прикрыть, а стрелять надо будет, то и оттолкнуть его легко можно.
– Одно непонятно, командир, как они его так быстро по окопу таскают? Железка-то здоровая да неуклюжая, по тесному окопу тащить неудобно, а пехота гутарит, что он то тут, то там, зараза.
– Не знаю, Михалыч, может, у них в расчете силачи цирковые служат…
Разгадка быстрого перемещения пулемета раскрылась в эту же ночь. Перед выходом мы с Михалычем обговариваем еще раз все варианты, после чего одна пара ползет по дну оврага, вторая аккуратно и абсолютно бесшумно идет по его краю. Добравшись до нужных кустиков, мы залегаем и ждем. Мы – это потому что я пошел в паре с Митяем и залег в засаду, а внизу Михалыч с Андреем должны накинуть бечевку с крючком на колючку, отползти и немножко пошуметь. Что они и делают через пару минут. Из оврага еле слышно доносится бряцанье, потом еще раз. Кусты тихонько раздвигаются, и буквально в пяти метрах от нас из них показывается немец, держащий что-то в руках. Сделав пару шагов, он вытягивает шею и начинает вглядываться вниз. Рядом с ним абсолютно бесшумно возникает второй. Теперь гансы в четыре глаза всматриваются в глубь оврага и поэтому не видят, что творится у них за спиной.
Митька дотрагивается до моей руки, обращая на себя внимание, показывает пальцем на себя и на дальнего немца, отползает на два метра в сторону, подбирается. Ловит мой взгляд и вскакивает… Я, опоздав на долю секунды, рву к первому немцу. Почувствовав что-то, он начинает поворачиваться ко мне, и я с ходу пробиваю ему с левой ноги «пенальти» в солнечное сплетение. В жизни ни разу в футбол не играл, а вот пришлось. Левая рука – захват за шею, разворот против часовой, прижимаю голову к себе, резкий рывок, хруст позвонков. Тело оседает на землю. Митяй, решив не издеваться над противником, с одного удара в висок отправил его к предкам. Тихонько обшарив тушки, мы становимся богаче на шесть гранат-«толкушек» и две маузеровские винтовки.
Казак по-птичьи чирикает, подзывая остальных. Вот тут мне до них, как первоклашке до аттестата. Учиться и учиться. Ответный «чирик», и все в сборе. Двигаемся дальше. Доползаем до окопа, опять разбиваемся по парам. Михалыч – на тыльной стороне, мы – по передку ползем. Вот и наши таинственные кустики возле березки. Тихо, спокойно, безлюдно. Насколько видим и понимаем – оборудованная позиция для пулемета. Только без него. Значит, и правда, таскают его по окопу. Так, пошли дальше… И стоим, точнее, лежим и молчим… Нюхаем…
Когда в несбывшемся будущем я носил курсантские погоны, наши преподы, дабы показать серьезность момента, вдалбливали нам в головы, что уставы написаны кровью… Как сейчас помню: «Часовому запрещается: есть, пить, курить, отправлять естественные надобности и т. д.». Немцы, точнее – немец этого еще не знал или не придавал значения, но табачным дымом из окопа явственно тянуло. Нарушение Устава вредно для вашего здоровья, может привести к летальному исходу. Уже привело. Часовой присел на корточки, прислонился к стенке окопа и заснул. Вечным сном. Дальше ползем медленно и «на цыпочках». Вот и разбитый блиндаж. Как его интересно разбило… Пулеметное гнездо, оборудованное тремя амбразурами, замаскированными обломками бревен и досок, а внутри… Внутри стоит, выражаясь «современным» языком, довольно редкое в наших краях ружье-пулемет «мадсен». Видел такое как-то в «Технике молодежи». Интересно, как же он сюда попал? А рядом кемарит его несчастливый обладатель.
