– Я пока тоже не принял окончательное решение, Иван Георгиевич. У меня раненый, некомбатант и, самое главное, очень важный пленный с кучей секретных документов. Мне бы сейчас тихой мышкой к своим проскочить незаметно, да пока не получается. Машину и кавалеристов скоро искать начнут, всех на уши поднимут. Отсиживаться нет смысла, завтра еще плотнее перекроют ходы-выходы. Хотелось бы автомобиль использовать, но слишком заметно. Хотя до линии фронта – километров десять-двенадцать, если внаглую прорываться, – есть шанс.
– Денис Анатольевич, у меня есть предложение. Вы забираете моих раненых, на автомобиле как можно дальше продвигаетесь к линии фронта, а я со своим отрядом постараюсь прикрыть вас с тыла. Если обнаружат, свяжем боем, отвлечем, дадим хоть сколько-нибудь времени, чтобы вы ушли. Если все получится, уйдем дальше по тылам. Нет, следом за вами выскакиваем к своим. Как вам такое решение?
– Хорошо, Иван Георгиевич, я согласен. У вас пулеметчики есть? Я один пулемет отдам, вьюком повезете.
Волгин одобрительно кивает, и мы начинаем сниматься с привала. Выходим к машине, там повторяется картина внезапно-радостно-виноватого узнавания пропавшего командира. Пока мы готовим автомобиль к дороге, Волгин отправляет нескольких казаков ловить уцелевших немецких лошадей, а сам едет за остальной частью отряда. Когда они возвращаются, машина спрятана на ближайшем съезде в лес, отдельной кучкой сложены все консервы, которые были у нас и в немецких ранцах. Себе оставили только по банке тушенки на человека. Если Волгин уведет своих дальше в рейд, они им пригодятся. Рядом – один из трофейных пулеметов, три коробки с патронными лентами. Все наше богатство – пленный, ящик с секретами, тюк с трофеями – уже в кузове. Там же раненый казак. По прибытию отряда Волгина к нему добавляются еще семеро, из них трое лежачих. Прибывшие казаки быстро разбирают «подарки», но на еду не набрасываются, сказав, что на ходу по паре галет сгрызут, и ладно.
Выдвигаемся, когда солнце только начинает клониться к западу. Десять километров. Два часа прогулочным шагом. Пятьдесят шесть минут согласно НФП в режиме марш-броска. И бесконечно долгое ожидание всевозможных пакостей и подлянок во время движения. Пока, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, все идет нормально. За два часа преодолели километров шесть-семь. Головной дозор пока не поднимает тревоги, казаки Волгина неторопливо трусят в сотне метров за машиной; мои орлы, что не поместились в кузове, едут на трофейных конях. Где-то тут должен быть неглубокий овраг, тянущийся почти до наших позиций. Разведка сейчас усиленно его ищет. Доберемся до него, считай, уже пришли…
Глава 37
Но, как говорится, хочешь рассмешить Бога, поведай ему о своих планах. От кромки леса слева от нас отделяется с полдесятка всадников, скачущих наперерез. Наших тут быть не может по определению – значит, гансы! Прибавляем скорости, насколько это возможно. Казаки Волгина разворачиваются в сторону противника, быстро набирают скорость. Те шарахаются обратно к лесу, на ходу сдергивая карабины. Раздаются первые выстрелы. Мои казаки рассредоточиваются полукругом сзади автомобиля, прикрывая собой самое ценное – кузов с пленным и ранеными.
От леса в нашу сторону скачет уже около сотни кавалеристов. Волгинские казаки пытаются отстреливаться на ходу, но их слишком мало для отпора. Машина, воя мотором, прыгает на кочках, качается из стороны в сторону. Раненым в кузове сейчас ох как хреново, но вариантов нет. Единственная надежда на обезболивающее. Там, в кузове, его – целая фляжка. Расстояние пока велико для прицельного огня, побережем патроны. Впереди появляется разведка, машут фуражками, привлекая внимание. Подскакивают к мчащейся машине, орут на скаку: «Там овраг! Чутка влево!»
Доворачиваю руль, давлю на газ изо всех сил. Часть немцев скачет наперерез, оставляя против волгинских казаков заслон. Машина влетает в низину, мои втягиваются следом, оглядываясь на немцев. Впереди видны чахлые кустики, проскакиваем мимо них, проезжаем еще метров пятьдесят… и мотор глохнет! Выскакиваю из кабины, ору: «Все здоровые – из машины!» Собирается вся моя группа – часть пешком, часть – верхами. Оглядываюсь назад, на спуске в ложбину появились всадники в фуражках, значит – волгинские.
– Михалыч, бери троих верховых, твоя задача – доставить пленного и ящик с документами к нашим.
– Командир, я со своими останусь…
– Вахмистр! Выполнять!!! – повышаю голос, потом уже тише. – Михалыч, да пойми ж ты, я должен быть уверен, что немец с ящиком попадет к нашим во что бы то ни стало… А мы их здесь задержим и помотаем. – И совсем тихо: – Ганку с собой забери…
Митяев пристально смотрит на меня секунд пять, что-то решая для себя, потом козыряет, что случается крайне редко, поворачивается к группе:
– Антон, Михайло, Юрко! Грузим германца, ящик и девку. Уходим верхами. Живо!
Связанного пленного офицера, как барана, перекидывают через седло на заводную лошадь. Ничего, переживет их немецкое благородие. Другой казак прихватывает ремнями ящик с бумагами позади себя. Третий, не слезая с коня, подхватывает тоненько пискнувшую Ганну в седло. Федор суется было вперед, но встречает мой взгляд и отступает.
– Так, братцы, толкаем машину, пока возможность есть. На руках мы раненых не унесем.
Казаки без слов упираются в кузов, подлетает Волгин со своими, кричит:
– Германцы уже недалече!
Тем временем трое его казаков разматывают арканы, притороченные к седлам. Затягивают петли на передке автомобиля, ставят своих коней буксировать спереди. Три коня и десяток казаков – хорошая тягловая сила. А мы сейчас займемся другим.
– Андрей, Федор, Семен, ко мне!.. Андрей, ты с «мадсеном» – на ту сторону, Семен, туда же, вторым номером. Федор, ты тащишь «максим» наверх. Будешь со мной. Смотрите за оврагом и поверх его. Все, разбежались!
На бегу кричу Волгину:
– Мы будем прикрывать сверху оврага! Иван Георгиевич, уводите остальных! Метров через триста поставьте свой пулемет, только чтоб нас не перестреляли!..
Хватаю коробки с лентами, бегу догонять Федора. Этот здоровенный лосяра навьючил пулемет на шею и прет бульдозером наверх. Даром, что в железяке с полста килограммов. С другой стороны Андрей с Семеном уже выбрались и нашли себе укромное местечко. Ну, теперь и мы – за кустики, и ждать гостей. Минуты через три появляются первые кентавры «made in Reich». Идут, как волки по следу. Настороженно и неотвратимо. Если их командир – не дурак, то пошлет по обоим скатам дозоры. А если дурак, тем хуже для него. С нашей стороны достаточно плотный кустарник, так что дозор будет двигаться громко и не быстро.
Гансовский командир оказался умным. На другой стороне грохнул выстрел, следом – три короткие очереди. Андрейка с Семеном начали. Доворачиваю ствол в сторону кустов, они тут же раздвигаются, жму на гашетку – ганс с конем рушится вниз со склона. Рядом Федор прикладывается к винтовке. Выстрел, лошадь потащила обратно повисшего седока. Андрейка перетащил «мадсен» ближе к скату, экономными очередями отпугивает основную часть немцев. Жаль, что я не могу сделать то же – станкач, он и есть станкач. Три самых храбрых ганса карабкаются по склону к Андрейке, чтобы задавить огневую точку. А вот тут и мы поможем! Короткие очереди, две тушки катятся вниз. Третьего, на секунду высунувшись, снимает Семен.
