К нам вроде никто не лезет. Осторожно выглядываю, смотрю вниз. Немцы отступили за кусты и спешиваются. Пора и нам исчезнуть. Свищу на ту сторону «Отход», ныряем с Федором в кусты, утаскиваем пулемет. Метров через сто находим новую удачную позицию, занимаем ее. Дыхание со свистом вырывается из легких, пот льет ручьями. Неподалеку раздается «чирик» – Андрейка с Семеном тоже нашли себе местечко, обозначают себя. Машу рукой в ответ, устраиваемся на новом месте. Минут пять-семь мы отыграли. Из оврага со стороны немцев взлетают две красные ракеты. Наверное, подмогу вызывают. Скоро начнется «вторая часть Марлезонского балета». В тишине проходит несколько минут, вдруг краем глаза замечаю движение справа в кустах. Гансы! Тихо подобрались, хотят обойти! До них – рукой подать, метров десять всего. Хорошо, что мы в лохматках. Показываю Федору, мол, оставайся с пулеметом, сам тихонько ползу к гостям. Их – трое, напряженно осматриваются по сторонам. А мы заползем сбоку. «Люгер» – в руке… Семь метров… Пять… Еще чуть-чуть… На той стороне слышатся выстрелы, немцы смотрят туда. Три выстрела, перебежка, еще три для контроля… Все…
Интересно, где сейчас моя «конно-механизированная группа»? И где Михалыч?.. Хотя в том, что он доберется, – сомнений нет. Больше тревожит обоз с ранеными. Надеюсь, Волгин сможет дотащить их до своих…
Глава 38
Как видно, Наполеон был прав, рассуждая как-то раз о том, что Бог всегда на стороне больших батальонов. Сзади загудела земля. Обернувшись, вижу конную лаву. Около сотни всадников, разогнав коней, несутся к лощине. Да, действительно, атака кавалерии – зрелище не для слабонервных! Мимо проносятся несколько наиболее отчаянных, вырвавшихся вперед. Поднимаюсь с земли, машу рукой, чтобы заметили. Рядом встает Федор.
Передовой дозор, хищно подобравшись в седлах, начинает гарцевать в отдалении. Карабины – в руках, глаза внимательно ощупывают местность. Берем пулемет, спускаемся вниз к подъехавшему офицеру – коренастому драгуну с лихо закрученными усами а-ля Буденный. Рядом появляются Андрейка и Семен. Четыре человека, два пулемета. Убитых – ноль, раненых – ноль. Всегда бы так!
Драгун спрыгивает со своего коня, идет навстречу. Подхожу, представляюсь:
– Подпоручик Гуров, штаб Второй армии.
– Девятнадцатого Архангелогородского драгунского полка поручик Потанин. Ну, здравствуйте, подпоручик. Мы – за вами. Остальных уже подобрали.
Оборачивается к своим, командует:
– Коней сюда!
Нам подводят пятерку заводных. Быстро вьючим пулемет на лошадь. Андрейка взлетает в седло – соскучился казак по ветру! Федор с Семеном тоже в седлах. Неловко следую их примеру, у меня же опыта наездника – два месяца. Пехота-с! Драгуны втихаря перемигиваются и усмехаются. Трогаемся с места, двигаемся шагом, потом переходим на тихую рысь. В смысле, мы, пехтура, едем рысью, драгуны же носятся вокруг, поглядывая на нас и ехидно скалясь. Только Андрей не может удержаться, уносится вперед поиграть в догонялки с каким-то унтером. Непорядок, конечно, ну да пусть отведет душу. Драгунский командир едет рядом, пряча усмешку, потом и он не выдерживает:
– Ну, что, подпоручик, не растрясло?..
Через полчаса нас благополучно доставили в расположение эскадрона. Слезаю с лошади и шагаю к виднеющемуся возле коновязи почти уже родному трофейному «пепелацу». Вижу двух казаков в кузове, охраняющих все наши сокровища – от пленного до тюка с трофеями. Рядом расположилась вся группа. Кто валяется на траве, кто травит байки с приютившими нас кавалеристами. Отходняк-с, однако. Увидев нас, появляется Михалыч, улыбается:
– С прибытием, командир! Раненых уже забрали, остальные все на месте. Что дальше делать будем?
– Домой ехать будем, только вот автомобиль заведем…
Нас прерывает подбежавший молодой солдат:
– Вашбродь, вас их благородие господин ротмистр к себе приглашают! Чаю испить!
Снимаю лохматку, привожу себя в порядок и иду к командирской палатке, возле которой уже дымит самовар. И откуда только взяли? С собой, что ли, таскают?
Знакомлюсь с ротмистром Уваровым, штабс-капитан Волгин тоже здесь, возле костерка. Денщики организовывают что-то типа пикника на траве, мы же пока перекуриваем и присматриваемся друг к другу.
– Не расскажете, Денис Анатольевич, что за важный такой пленный у вас в автомобиле, что казаки к нему на выстрел не подпускают?
– А Иван Георгиевич вам ничего не рассказал, Владимир Сергеевич?
– Нет. Молчит-с и улыбается. Наш разъезд прискакал, говорят, – там казаки автомобиль толкают, штабс-капитан, который с ними, – легкий поклон в сторону Волгина, – просит помочь. Мол, германцы преследуют. Я полуэскадрон в седла поднял, – и вам на выручку отправил.
– Пленный – оберст-лейтенант, начальник оперативного отдела штаба Третьего резервного корпуса.
Ротмистр даже удивленно присвистнул:
– Вот повезло, так повезло! Где же вы его нашли-то?
– Недалеко, под Ловичем. Встретили, пригласили в гости. Он, конечно же, отказывался, но мы были очень настойчивы. И вот мы – здесь. Осталось проблему с транспортом решить. Наш почему-то не хочет дальше ехать.
– Неподалеку отсюда стоят обозники. Я видел у них парочку авто. Пошлю сейчас кого-нибудь к ним с просьбой помочь. – Ротмистр отходит отдать распоряжения. Пока его не было, появляется поручик Потанин.
– Ну что, господа, почаевничаем? Или желаете чего-нибудь покрепче?
– Нет, спасибо, Антон Петрович. Ни малейшего желания, да и нельзя пока. Нам еще до штаба сегодня добраться надо.
– Ну, как знаете. Кстати, Денис Анатольевич, что там, в штабах, слышно? Когда наконец воевать начнем как следует? Вы же ближе к начальству обретаетесь, расскажите.
– Знаю не больше вашего, со мной секретами никто не делится. Прорыв Макензена в Горлице, говорят, приведет к тому, что придется и нам отступать, чтобы не быть окруженными…
Стратегические рассуждения прерывает громкий свист «Все сюда!». Несусь к машине, возле которой уже толпятся драгуны, пробиваюсь сквозь толпу. В центре – Федор, сзади него – казаки, взявшие Ганну в кольцо. Стоят внешне расслабленно, но видно, что готовы к бою. Рядом Михалыч невзначай так нагайкой поигрывает. Напротив – двое драгун, машут руками, орут, поддерживаемые товарищами. Сейчас в драку полезут. И тут же на травку и лягут. Надрывая горло, ору:
– Отставить!!!
Вроде перекричал, толпа отступила. Прохожу в центр, задаю самый невинный вопрос: «А что, собственно, случилось?» – и получаю на него развернутый ответ, содержащий не только события последних минут десяти, но и развернутую морально-нравственную и физиологическую характеристику действующих лиц и их ближайших родственников. Причем и с одной, и с другой стороны. Страсти опять накаляются. Придется принимать радикальные меры.
– Всем молчать!!! – короткая фраза заставляет всех притихнуть. Задаю вопрос еще раз, обращаясь к своим.
