Выполнению этой программы в значительной степени способствовала война на Корейском полуострове, которая была ответом США на создание КНДР и КНР. Как известно, Япония в этой войне активно использовалась как тыловая и ремонтная база американской армии. В нарушение Конституции 1947 г. оккупационные власти стали на путь воссоздания японских вооруженных сил.
На повестку дня встал вопрос о создании в Японии лояльной США политической, финансовой, производственной и иных элит. Однако достаточного количества подготовленных кадров в стране не было. Поэтому с согласия США было решено амнистировать военных преступников и лишенных должностей лиц, сотрудничавших с милитаристским режимом. Кроме осужденных судом Токийского трибунала главных японских военных преступников, после войны наказанию были подвержены и многие другие обвиненные в преступлениях бывшие военнослужащие и чиновники. Среди них к смертной казни были приговорены 973, к пожизненному заключению – 338 человек. Всего же различные сроки наказания отбывали 3 тысячи осужденных. Кроме того, насчитывалось свыше 200 тысяч человек отстраненных от должностей чиновников различного ранга и педагогов-носителей милитаристской идеологии. Прибывали в Японию и отбывавшие за рубежом трудовую повинность многочисленные военнопленные – бывшие солдаты и офицеры императорской армии.
После заключения в 1951 г. мирного договора, формально восстановившего государственный суверенитет страны, японские «бывшие» стали вливаться в политические и иные структуры, а прежняя элита – активно восстанавливать свои руководящие позиции. С благословения Вашингтона военные преступники стали творцами «японской демократии» по американским лекалам. В подтверждение этого тезиса приведем лишь некоторые примеры.
Осужденный Токийским трибуналом к длительному тюремному заключению министр торговли и промышленности Нобусукэ Киси после досрочного освобождения по амнистии сразу занялся партийной деятельностью, разрабатывая планы «строительства новой Японии». В 1957 г. стал председателем либерально-демократической партии и премьер-министром Японии.
Подписавший в качестве министра иностранных дел Акт о безоговорочной капитуляции Мамору Сигэмицу, проведя по приговору Токийского трибунала в тюрьме Сугамо лишь часть срока (4 года и 7 месяцев), был амнистирован в 1950 году. Через два года он уже возглавлял Прогрессивную партию Японии, а затем был заместителем председателя Демократической партии Японии. В середине 50-х годов занимал пост министра иностранных дел, являлся представителем Японии в ООН.
Один из составителей плана нападения на Пёрл-Харбор Минору Гэнда, избежав, благодаря заступничеству генерала Макартура, суда Токийского трибунала, в 50-е годы в звании генерала занимался военным строительством и созданием запрещенных конституцией вооруженных сил. После выхода в отставку был избран депутатом парламента от ЛДП. Активно ратовал за ядерное вооружение Японии.
Таким образом, можно говорить не столько о создании новой японской элиты, сколько о возвращении к руководству страной высокопоставленных представителей прежней, ввергшей Японию в кровопролитную войну, политической знати страны.
Партия «денежного мешка»
Вернувшиеся на политическую арену фигуры разделились по вопросу о будущем Японии: одни требовали пересмотреть «пацифистскую» Конституцию и воссоздать вооруженные силы, а другие предлагали не спешить, под прикрытием и с помощью США развивая экономику страны. Для этого они не только соглашались, но и просили американцев как можно дольше сохранять военное присутствие на Японских островах. Однако и те, и другие осознавали, что в любом случае необходимо обуздать или существенно ограничить влияние на население левых сил, не допуская их к центральной власти. К тому времени профсоюзы и другие левые силы свои экономические требования стали дополнять политическими: запрещение ядерных испытаний, отказ от японо-американского Договора безопасности (военный союз), ликвидация американских военных баз на японской территории, прекращение ввоза в Японию атомного оружия. В этой обстановке не без подсказки Вашингтона Демократическая и Либеральная партии в ноябре 1955 г. вновь объединились и создали Либерально-демократическую партию Японии (ЛДП). Перед этим произошло объединение ранее расколовшихся на правую и левую социалистических партий и воссоздание Социалистической партии Японии (СПЯ).
После создания так называемой «системы 1955 года» на парламентских выборах основная борьба разворачивалась между ЛДП и СПЯ. Другие политические партии, хотя и завоевывали определенное число мест в обеих палатах парламента, существенного влияния на расклад сил в высшем законодательном органе страны не оказывали. СПЯ же добивалась серьезных успехов, проводя в парламент до трети его состава. Это при сотрудничестве социалистов с другими оппозиционными партиями не позволяло ЛДП иметь в парламенте конституционное большинство в две трети депутатов, необходимое для принятия затрагивающих интересы всего общества законов.
Главным фактором, обеспечивающим успех на выборах в японский парламент, традиционно является наличие у кандидата триады «дзибан-камбан-кабан». «Дзибан» – избирательный округ, где кандидат имеет электоральную поддержку и действующий избирательный штаб, «камбан» («вывеска») – известность и популярность кандидата в силу тех или иных причин в избирательном округе, и «кабан» – «чемодан денег», необходимый для финансирования избирательной кампании. При этом последний фактор является определяющим. Провозглашенные Конституцией равные права на выборах имеют лишь декларативный характер. Ибо используемые на избирательную кампанию денежные средства ЛДП не идут ни в какое сравнение с финансовой базой оппозиционных сил. Спонсором либерал-демократов неизменно выступает крупный капитал, а отражающие интересы наемных работников страны партии могут полагаться лишь на субсидирование из профсоюзных касс.
При этом связи политической элиты, представленной депутатским корпусом правящей партии, с элитой финансовой и промышленной глубоки и разнообразны. Во второй половине XX века большинство депутатов парламента от ЛДП были выходцами из семейных кланов профессиональных политиков или представителями дзайбацу. Япония – пожалуй, единственная в мире страна, где свыше половины депутатов правящей партии являются политиками во втором или третьем поколении.
Для того чтобы представить масштабы семейственности в японской политической элите, достаточно познакомиться с родственными корнями премьер-министров Японии за последние десять лет.
Синдзо Абэ, премьер-министр в 2006–2007 гг. и с 2012 г. по настоящее время. Внук премьер-министра Нобусукэ Киси, сын министра иностранных дел Синтаро Абэ.
Ясуо Фукуда, премьер-министр в 2007–2008 гг. Сын премьер-министра Такэо Фукуда.
Таро Асо, премьер-министр в 2008–2009 гг. Внук премьер-министра Сигэру Ёсида.
Юкио Хатояма, премьер-министр в 2009–2010 гг. Правнук председателя палаты представителей парламента Японии Кадзуо Хатояма, внук премьер-министра Итиро Хатояма, сын министра иностранных дел Иитиро Хатояма.
Не приходится говорить, что эти и другие руководители Японии от ЛДП – выходцы из весьма состоятельных семей. Так, например, семья Асо с довоенных времен владеет крупнейшей цементной компанией «Асо сэмэнто», а клану Хатояма принадлежит транснациональная корпорация по производству автопокрышек «Бриджстоун».
