Во-вторых, «новый халифат» прямо противопоставляется всей западной цивилизации, включая арабские прозападные режимы.
В-третьих, борьба «нового халифата» с сугубо материалистической, богоборческой цивилизацией Запада символизирует наступление периода «Последних времен» или «Апокалипсиса», о котором многократно предупреждали древние, в том числе, исторические мусульманские тексты.
«Исламское государство» де-факто возникло в результате политико-идеологического слияния значительной части офицерского корпуса саддамовских спецслужб (мухабарат) с радикальными джихадистскими группировками. После поражения 2003 года в значительной части офицерского корпуса баасистского Ирака (которая являлась главной элитной группой режима) произошла своего рода религиозно-идеологическая революция. Катастрофа иракского баасизма, неожиданное возникновение духовного вакуума привело к тому, что многие бывшие баасисты буквально за несколько недель или месяцев превратились в радикальных мусульман (известный в истории пример превращения «Савла в Павла»).
А далее произошло как бы соединение специфического системного опыта иракских мухабарат (одних из наиболее эффективных на «Большом Ближнем Востоке в 70-е и 80-е годы XX века) с пассионарной энергетикой ультрарадикальных религиозных фундаменталистов. Собственно говоря, и военно-силовая тактика «ИГ» во многом несет в себе отпечаток опыта действий спецподразделений развитой разведслужбы, а его пропагандистская стратегия весьма напоминает проведение продуманных «активных мероприятий».
Все это заставляет вновь акцентировать внимание на тех особенностях ДАИШ (арабская аббревиатура «ИГИЛ»), которые выкристаллизировались в результате интеграции идеологии и практики радикального джихадизма со специфическим опытом садцамовских мухабарат.
Прежде всего, речь идет о креативном использовании технологий сетецентричных войн. Дело в том, что в оргструктуре ИГ именно полевые командиры среднего звена составляют особую пассионарную протоэлитную группу, которые несут ответственность не только за результативность боевых операций, но и за эффективность каждодневного управления на контролируемых территориях «халифата».
Важное место в ныне культивируемой сетецентричной схеме ИГ занимает технология создания, развертывания и развития широкомасштабных и разноплановых сетей симпатизантов, агентов, сторонников, прежде всего, на религиозно-идеологической основе. Речь идет не только и не столько о дополнительных технологиях и методах формального социально-политического управления, сколько, во-первых, вовлечении широких сегментов населения в процессы принятия каждодневных решений, и, во-вторых, формировании своего рода действительного кадрового резерва из уже проверенных в деле людей.
Итак, сначала, постепенно, формируется широкая сеть информаторов, которые только собирают информацию о настроениях людей, о представителях властных структур противника, прежде всего, военных и служб безопасности, представителях кланов и племен, враждебно настроенных в отношении «Исламского государства», массовой вражеской агентуре и т. д. Такая систематизированная информация дает возможность, в ходе боевых действий, практически сразу ликвидировать агентурную сеть врага, как это произошло весной этого года в ходе захвата Рамади и Пальмиры, и тем самым не допустить начала развертывания диверсионно-подрывных действий на контролируемых территориях.
В условиях работы в глубоком подполье, как это происходит в настоящее время в ряде иракских и сирийских провинций, на территории Саудовской Аравии, Иордании, Египта, Турции, других стран наличие развернутой масштабной сети информаторов дает возможность приступить к формированию по «генетическому принципу» максимально автономных боевых ячеек и групп. Такие группы должны быть способны не только к самым различным подрывным информационно-пропагандистским действиям (распространение слухов, целенаправленной деморализующей информации и т. д.), но и к самостоятельным диверсионно-террористическим операциям. Понятно, что эффективность такой сети, в конечном счете, решающим образом зависит от пассионарности и опыта локальных лидеров.
На последующих этапах, такие автономные ячейки начинают сначала складываться на локальном уровне в сетевые фрагменты, которые постепенно формируют, «снизу и сверху» субрегиональную, а затем и национальную сеть.
Другим ключевым компонентом стратегического профиля ДАИШ является разветвленная работа по обеспечению гарантированной лояльности и поддержки местного населения на контролируемых территориях. А это создает возможности ИГ не только обеспечивать социальную стабильность, но и выявлять местных «public opinion makers», потенциальных харизматических личностей для включения в свои кадровые структуры.
Еще одним важнейшим компонентом работы «Исламского государства» с протоэлитными элементами является формирование особого, долгосрочного идеологического образа ДАИШ. Речь идет именно о стратегическом и идеологическом образе, а не о пропагандистском имидже. Поэтому «Исламское государство», а не другие многочисленные джихадистские структуры, благодаря системному характеру своей наступательной идеологии, политической стратегии, своему особому механизму государственного строительства, стало наиболее популярным в арабском и в общемусульманском общественном мнении (во всяком случае, в его суннитском сегменте). Например, майский опрос (2015 года) продемонстрировал, что более двух третей зрителей телеканала «Аль-Джазира» симпатизируют и поддерживают цели «ИГ».
Причем политику стимулирования социальной поддержки руководство ИГ проводит, используя различные методы и технологии – идеологические, религиозные, социальные, экономические, пропагандистские… Это и непосредственная адресная поддержка обездоленных слоев населения, например, массовая раздача продовольствия и лекарств, предоставление медицинской помощи. Это и разветвленная, широкомасштабная религиозно-идеологическая работа. Это и тщательный контроль за ценами на основные товары повседневного спроса. Это и воссоздание государственных механизмов жизнеобеспечения на местном уровне. Это и существенные меры по гарантированию социальной справедливости во всем социуме.
Пристальное внимание разнообразной работе с большими социальными группами населения позволяет прояснить скрытые аспекты долгосрочной военно-политической стратегии ДАИШ. Ее можно условно назвать «Стимулирование всеобщей волновой исламской революции». В рамках этой линии ключевое значение отводится даже не захвату и удержанию территорий, а многообразному, многоаспектному системному стимулированию предреволюционных и революционных настроений в Исламском мире.
Такая военно-политическая стратегия ИГ включает в себя, как минимум, четыре основных компонента.
Во-первых, системная пропаганда образа «нового халифата», формируемого на принципах социальной справедливости, социальной солидарности и социальной ответственности.
Во-вторых, основной акцент в ходе военных придается тотальной, долгосрочной деморализации противника – его вооруженных сил, его руководства, тех групп населения, которые его поддерживают.
В-третьих, широкомасштабное, многоаспектное пропагандистско-информационное обеспечение военных действий. Причем речь идет не столько даже о сиюминутном пропагандистском эффекте, сколько о формировании долгосрочной, «вторичной информационной волны» в виде направленных слухов, использования различных средств массовой коммуникации и т. д.
