— Значит, убийца действовал неожиданно, и госпожа Родригес не успела ничего сообразить.
— Не заметила его в темноте? — предположила Вермюлер. — Не забывайте, ведь было четыре часа утра!
— Как она здесь очутилась в такое время? Ума не приложу! Но знаю одно: убийца выходил из спальни графа, сделав свое "чёрное дело", натолкнулся в холле на госпожу Родригес и тут же убил заодно и её.
— Куда же он, по-вашему, направлялся? — полюбопытствовала писательница.
— B свою комнату, конечно! — уверенно заявила экономка.
Поразмыслив ещё немного, глаза женщины наполнились ужасом. Вермюлер догадалась, к какому выводу привели госпожу Нейроу её предположения, и улыбнулась:
— Не бойтесь, я не убивала вашу госпожу Родригес. Хотя в нашем крыле кроме меня и Сильвы никто не проживает… Вероятно, убийца направлялся в комнату Сильвы, для того, чтобы забрать что-то, ради чего потребовалось убивать невинную девушку.
— Да! Да, точно, — радостно ухватилась экономка за подброшенную версию.
— Я, между прочим, встретила сегодня ночью в коридоре Трампса! — продолжила писательница.
— Вы сказали об этом полиции? — забеспокоилась Нейроу.
— Конечно. Трампс сам им об этом сказал.
— Не может быть! Какой хитрый преступник, — поразилась экономка. — Значит, это был он… И я знаю чем он убил!
— Чем? — полюбопытствовала собеседница.
— Смычком!
— Чем-чем?!
Вермюлер удивлённо посмотрела на женщину.
— Я видела y него в руках такой металлический предмет: тонкий и острый, похожий на шпагу. Тогда я решила, что это дирижёрская палочка. A потом во время обыска c шерифом я увидела его в футляре со скрипкой.
— Вы когда-нибудь видели настоящий смычок? — засомневалась писательница. — Он мало напоминает шпагу. Это такая деревянная палочка, на которой натянут конский волос.
— Я знаю, как выглядит смычок, — обиделась экономка. — Он там тоже был, a этот стержень… Он лежал рядом со скрипкой. Что же теперь делать?
— Ничего, — спокойно заявила Вермюлер. — Пойдёмте попросим господина Трампса сыграть нам что-нибудь на скрипке. Это его треньканье на пианино мне уже порядком поднадоело.
— А вы не боитесь, что он нас убьёт? — c ужасом спросила экономка.
— За что? За эту безобидную просьбу?
— Ну, он же догадается, что мы его раскрыли! Нет, я, пожалуй, пойду домой. Посуду я вымыла. Сейчас закрою кухню. Живите здесь сами, как хотите…
— Вы оставляете нас без завтрака, Нейроу? — жалобно спросила Вермюлер.
— Без завтрака и без очередного убийства! — твёрдо заявила экономка. — Я хочу ещё пожить, мне ещё рано умирать.
Писательница при всем своём словарном запасе не смогла найти нужных слов, чтобы убедить Нейроу не оставлять их. Экономка публично распрощалась, наотрез отказавшись от предложенных хозяйкой денег, и ушла домой, не скрывая радости.
14.
Оставшись вчетвером в опустевшем доме, обитатели не нашли ничего занятнее, как сыграть в бридж. Женщины: Синди и Вермюлер против мужчин: графа и Трампса. Писательница дважды просила композитора сыграть им на скрипке, сославшись на головную боль от звуков фортепьяно, но Трампс не нашёл ничего лучше, как пересесть за карточный стол, отказавшись играть на скрипке.
Вермюлер играла из рук вон плохо, поскольку весь вечер размышляла, каким способом ей проникнуть в спальню композитора. И вот такой случай представился.
Их игру прервал звонок в дверь. Все четверо сидевших за столом людей одновременно вздрогнули и переглянулись. Наконец, граф Орлофф встал и направился к двери.
На пороге стоял молодой тёмноволосый человек, примерно одного возраста c графом и очень похожего телосложения.
— Генрих! — вскрикнула Синди и бросилась на шею вошедшему.
— Слышал, как вы тут развлекаетесь, — сообщил молодой человек, оглядев присутствующих.
— Мы сидим под арестом, — пожаловалась фотомодель. — Меня не выпускают в Лондон!
— И вас тоже, молодой человек? Простите, не знаю вашего имени… — обратился Генрих c нарочито напускной вежливостью.
— Граф Орлофф, — гордо представился тот, пожав протянутую к нему руку чуть крепче, чем требовали приличия.
Генрих Коненс болезненно поморщился и развязной походкой направился в гостиную. Он подошел к столу, за которым сидели Вермюлер и Трампс, и, явно игнорируя их присутствие, перевернул карты вверх.
— Твои? — спросил киноартист свою подругу.
— Да.
— Ты проиграешь, — безжалостно сообщил он. — Точнее уже проиграла!
Генрих Коненс бросил на стол ключ и гордо удалился без прочих пояснений. Однако, Синди в отличие от остальных тут же поняла в чём дело и бросилась в след, но не успела. Входная дверь захлопнулась перед носом красавицы, и тогда она жалостно заскулила, усевшись под дверью, как маленькая брошенная собачонка.
— Это ему не сойдёт c рук! — пригрозил граф Орлофф. — Я посажу его за решётку! За… за убийство собственного отца!
— Что ты говоришь… — простонала Синди, схватившись за голову. — Его и близко не было здесь в тот вечер!
— Был. Я видел его c террасы во время концерта, — продолжал настаивать молодой человек. — Естественно, он прятался, но я точно висел его в саду!
— Это ключ от входной двери? — деловито поинтересовалась Вермюлер, аккуратно взяв ключ двумя пальцами.
— Да, — грустно подтвердила хозяйка дома. — Дайте его мне.
Девушка повесила его на связку c двумя такими же ключами.
— Снова все вернулись ко мне, — вымученно улыбнулась Синди. — Сначала Нейроу, теперь Генрих… Как сговорились прямо!
— Ещё y кого-нибудь есть? — спросила Вермюлер, как будто речь шла o ключах от её дома.
— Нет, — помотала головой фотомодель. — Их всего три.
— A вы действительно видели Генриха вчера y этого дома? — обратилась писательница к графу.
— Да. Это был он. Теперь я даже не сомневаюсь, — серьёзно заявил молодой человек, пристально посмотрев своими серыми глазами на Вермюлер.
Ей почему-то стало не по себе. Женщине расхотелось задавать дальнейшие вопросы. Она попыталась вспомнить, где же сидел граф во время концерта, но как раз это ей никак не удавалось.
Писательница не поленилась выйти на террасу, чтобы восстановить ход событий. Стулья стояли вдоль баллюстрады и она уселась на один из них, пытаясь собраться c мыслями.
«Уже десять вечера, — взглянула она на часы. — Примерно во столько же вчера был концерт. Уже довольно темно, чтобы заметить кого-либо в саду… K тому же, сидя, вообще, ничего не увидишь, так как балюстрада балкона довольно высокая и заслоняет обзор».
