– Хорошо, Лео, – кивнула она. После чего, посмотрев на удаляющийся остров с оставшейся на нем богиней Элекией, грустно улыбнулась и пошла к Теодору.
Следующее утро началось с того, что я отогнал Головешку от котла. Он успел начистить один его медный бок так, что тот засиял золотом.
– Тед, вот скажи мне: на какой ляд ты вообще принялся его чистить? – кипятился я, оттесняя его от котла грудью.
– Лео, ты сам только взгляни! Он же весь в копоти! Не понимаю: как это можно довести посуду до такого состояния!
Это был явный выпад в сторону моей жены, но я сумел его проглотить.
– А тебе не приходило в голову, что его специально не чистят?
– Как так? Разве такое возможно? – Теодор выглядел воплощением недоумения.
– Как в случае с Элекией, которая могла выдать нас своим блеском. Словом, давай, грязни котел обратно.
– И как я его теперь загрязню?
– Как хочешь. Думать вначале было нужно, а уже только затем за него браться.
– И это тоже грязнить?
Перед тем как приступить к котлу, Тед тщательно натер все наши кружки и плошки, в основном тоже медные.
– Это можешь не трогать: мы их будем прятать в руках – куда теперь деваться?
– Ну вот, – огорчился он. – А я рассчитывал, когда с котлом закончу, еще разок палубу вымыть.
Та даже не успела высохнуть после предыдущего ее мытья, но я милостиво кивнул:
– Палубу можешь хоть каждые полчаса драить, но котел трогать больше не смей!
«А то еще разглядишь в нем свою новую прическу и выть начнешь, эстет ты наш!» – подумал я.
Накануне вечером Тед упросил Рейчел его подстричь. Та долго отнекивалась, обосновывая тем, что никогда раньше ничем подобным заниматься ей не приходилось, но Головешка сумел настоять на своем.
– Рейчел, ты только посмотри, что у меня на голове! Это же ужас!
На голове у Головешки была точно такая же стрижка под горшок, как и у Блеза.
– Ну так побрей ее, как Гаспар, – ответила она.
– Наголо мне совсем не пойдет.
– Или подожди немного и завяжи их узлом на голове, как Лео.
Тед посмотрел на меня, увидел мой предостерегающий взгляд: только, мол, что-нибудь выскажи по моему поводу!
– Долго ждать. А я хочу сейчас, нормальную и чтобы с височками.
– Тебе прямые или косые? – поинтересовалась Рейчел, щелкая ножницами и настраиваясь на стрижку, которой, как она поняла, избежать не получится.
– Тот еще вопрос… – Головешка всерьез и надолго задумался.
Ровно до тех пор, пока Рейчел, потеряв терпение, не заявила:
– Головешка, если ты сейчас, буквально в следующее мгновение не сделаешь свой выбор, стричь себя будешь сам! Или давай я тебе на одном виске прямо сделаю, а на другом косо!
– Нет, так тоже не пойдет. Давай уже прямые на обоих. Стоп! Лучше косые.
– Головешка! – повысила голос Рейчел, и они наконец приступили.
Следующий раз дело застопорилось уже в самом конце.
– Рейчел, я решил окончательно: мне нужны прямые виски.
– Поздно, – сказала она. – Я уже тебе косые сделала.
– Правда?! – Тед вздохнул так печально, будто получил известие о кончине всех своих родственников. – Тогда давай лучше наголо.
– Это тебе уже к Гаспару, – услышал он в ответ. – Все, я закончила.
Объективности ради, цирюльник из Рейчел получился никакой. И благо что на нашем корабле не имелось ни единого зеркала. Глядя на Теда, мы старательно прятали улыбку. Самой Рейчел стричь понравилось, и она предложила свои услуги мне:
– Лео, давай я и тебя подстригу. Тебе с какими висками?
Мне удалось выкрутиться. Причем так, что она даже не обиделась. Ну разве что чуточку, когда я предложил ей вначале потренироваться на нашем псе.
Чтобы не ловить на себе косые взгляды неожиданно ставшего аккуратистом до невозможности Головешки, мы стали больше следить за собой. Гаспар, и тот как сумел подстриг бороду, глядя в отполированное дно своей миски. Разве что на Рейчел это никак не отразилось. Ей я всегда удивлялся: ну как это можно провести полдня в руинах и вылезти из них без единого пятнышка на одежде? Сама она безуспешно пыталась найти в книге какое-нибудь сочетание камней, с помощью которых получилось бы поумерить маниакальный пыл Теодора к чистоте и порядку.
– Все хорошо в меру, – как правильно заметил Блез. – Но не когда через край.
Ну а затем нам стало совсем не до Головешкиных причуд: мы наконец-то добрались до последнего острова в гряде. По убеждению Гаспара – до крайнего из них, но, кроме него самого, всем остальным было начхать – последний он или крайний. Главное, больше их быть не должно.
– Ух ты! – восторженно протянул Головешка. – Именно такой, о котором я все это время и мечтал! Лео, чего мы тянем? Не пора ли уже действовать?
Мне пришлось охладить его пыл:
– Подождешь. Быстро только ты по утрам бреешься.
– Потому что там и брить-то нечего! – фыркнул в ладонь Блез.
Мы лежали в густых зарослях кустарника на вершине горы и смотрели вниз, где на якоре недалеко от берега стоял корабль. Самый настоящий, двухмачтовый. Большой такой корабль, и поставь рядом с ним наш собственный, который сейчас прятался в укромной бухточке – тот покажется пирогой.
Сам я в них не разбираюсь, но Гаспар утверждал, что это галеас.
– Видите, что бушприт довольно короткий? Грот не имеет брамселя, а топенанты гика приведены к топу бизани. Нет, однозначно это галеас. – Мы, совершенно не понимая, о чем идет речь, кивали с умным видом и соглашались. – Только как им завладеть? Вот была бы удача!
И снова мы все кивали: удача была бы еще та!
– А вдруг в его трюмах хранятся сокровища?.. – прошептал Головешка.
– Вполне может случиться и такое, – настала пора кивнуть самому Гаспару. – Он же пиратский!
С этим ошибиться было трудно: на корме галеаса трепыхался самый что ни на есть пиратский флаг. Во-первых, он был кроваво-красным – предупреждение о том, что пощады не будет никому. Но не полностью – примерно треть его была черной, что означало смерть. Мало того, по центру флага имелось белым цветом изображение и самой смерти в виде скелета в балахоне, с косой и песочными часами.
– Тем более чего тогда ждать? – Головешка посмотрел на меня, отлично понимая, что, в конечном итоге, решение принимать именно мне. – Представьте себе: сейчас, на наших глазах он поднимет якорь, распустит паруса и растворится в морской дали.
Помимо всего, Тед приобрел еще и привычку изъясняться красиво. Не всегда у него получалось, но не заметить этого факта мы не могли.
