Вот такая, не очень, скажем, гостеприимная встреча. Роман пытался даже как-то что-то объяснить, но я своевременно остановил его. Я всё боялся, что по дороге там кое-что разболталось или отпаялось. Всё-таки экспериментальный образец. А от него можно ждать всяких неожиданностей. Но ничего. Всё обошлось. Подключили мы свою бандуру к цветному телевизору. Подвели какие-то проводники вместо космического объекта и начинаем, как бы показывать, что мы можем здесь отобразить. Всё как у светофора? Зелёным цветом выводится изображение всей работающей станции, жёлтым – отдельные блоки в режиме ожидания, а красным, естественно, неисправность, некачественная работа и так далее. Потом по очереди все возможности устройства, его дополнительные функции и прочее.
Вижу, постепенно подходят люди, интересуются, задают вопросы. А начальник смены подзывает к себе одного молодого:
– Быстро сбегай к Главному. Скажи, чтобы он пришёл как можно быстрей, – как будто мы уже собираемся уезжать.
Пришёл Главный. Постоял, посмотрел, задал пару вопросов, а потом отозвал меня в сторону:
– Вы уж меня, как говорится, не очень. Такого я и не ожидал. Думал, что лет через двадцать и то у японцев. – Все остальные трудности отпали сами собой. Откуда-то появились всякие помощники, которые начали открывать ниши, проходящие вдоль стен, прокладывать кабели, подключать что нужно, куда нужно. Потом, как положено, всё привели в порядок… накрыли скатерть, разлили пару бутылок шампанского. Отметили запуск, как при спуске лайнера на воду. Не скрою, что такие моменты доставляли особое удовлетворение. Жаль, что они происходили не часто. Поэтому чувствовали мы себя с Романом, как именинники.
– Пусть у вас поработает пару недель. Приготовьте замечания, устройство ведь экспериментальное, – сказал я на прощание.
– А что потом? – вырвалось вдруг у кого-то.
– Потом мы его заберём и будем делать настоящий образец. Если, конечно, вы не передумаете…
Не удалось нам его забрать. Не отдали. Только в обмен на новый, таков был ответ на нашу просьбу.
– А если откажет в работе, что будете делать? – спрашиваю.
– Вызовем вас. Приедете. У нас летом хорошо, много грибов…
Полосатая жизнь продолжалась. Хочется быть честным, и отразить всё как было. Без перегибов.
Как-то подходит ко мне мой коллега, Михаил. Он тоже кандидат наук, но несколько в другой области телевидения. К тому же, партийный. С такими людьми я как-то с трудом находил общий язык. Мог, конечно, поговорить о спорте, о девушках. Но на этот раз он начал говорить обо всём и ни о чём.
– Ладно, не будем терять время. Выкладывай, – говорю, – что там у тебя.
– Понимаешь, – говорит он, – Чернобелый посылает меня на международную конференцию в Германию.
– Прекрасно, – отвечаю, – а при чём здесь я?
– Видишь ли, конференция будет обсуждать международные стандарты по «Телетексту». Не можешь ли ты рассказать мне коротко, в общих чертах, что это такое, и о чём там будет речь?
– Что это такое? Это я могу тебе сказать. «Телетекст» это система передачи дополнительной информации. Она предусматривает простейшую реализацию информационного обеспечения всем, у кого есть телевизор, оснащённый соответствующим декодирующим устройством. А вот о чём там будет идти речь, я не знаю. Наверное, о стандартах для выбранной системы. Рассказать тебе то, чем я занимался несколько лет в двух, трёх словах я не могу. Прочитай в моих книгах. Там это всё рассматривается. Кстати, на эту конференцию я получил персональное приглашение. Но шеф не возражает, чтобы я поехал туда, только за свой счёт. Езжай, голубчик, выручай советскую науку.
Вот что рассказал мне Михаил после возвращения из Берлина:
– После приезда нас хорошо встретили и поселили в шикарной гостинице. Я, понятное дело, сразу в магазины. Всё-таки первый раз за границей. Накупил подарков для детей и жены. На следующий день отвозят на конференцию. Там было несколько докладов, но, несмотря на синхронный перевод на русский, я ничего не понял. Так большую часть конференции и проспал. На следующий день было обсуждение отдельных пунктов стандарта, и слинять никак не удавалось. Потом я опять чуть не вздремнул. Но как-то очнулся и понял, что спрашивают мнение советской делегации. Я поднялся и произнёс:
– Советская делегация не имеет определённого мнения по этому вопросу.
Потом снова что-то обсуждали и опять обратились ко мне. Я произнёс то же самое:
– Советская делегация не имеет определённого мнения по этому вопросу.
После третьего заявления, что Советская делегация не имеет определённого мнения… меня больше не тревожили. Правда, после заседания ко мне подошёл руководитель болгарской делегации Кирилл Конов. Представился, сказал, что он директор болгарского НИИ связи и что он, ещё будучи аспирантом в Ленинграде, тесно сотрудничал с тобой, а потом, без всякой дипломатии спросил:
– А почему не приехал Гуглин? Как мне известно, ему направили персональное приглашение, и его мнение было бы очень важным на этой конференции.
– Я, признаюсь, не ожидал такого вопроса, – продолжал Михаил, – поэтому сказал не задумываясь.
– Знаете, он должен был приехать. И билет уже был ему заказан. Но в последний день перед вылетом он заболел. Настолько серьёзно, что, ещё немного, и, глядишь, умрёт. Поэтому я приехал один…
Много лет я был не выездным. Но когда всеобщая чехарда начала уравновешиваться лучиками свободы, я решил воспользоваться этим в полную силу и подал заявление о выезде в США на постоянное место жительства. Что побудило меня к такому решительному шагу? Вызов сына, который к этому моменту уже обзавёлся там детьми и, как это бывает, рассчитывал на помощь, или стремление скомпенсировать свою многолетнюю неудовлетворённость, связанную с чёрно-белыми полосами в моей жизни, трудно сказать. Но в американском посольстве обязательно нужно было доказать, что я подвергался преследованиям и дискриминации.
Это было сделать нелегко. Тогда консул решил облегчить мне задачу. Он попросил принести копию трудовой книжки. Ни много, ни мало. Достал я эту книжку. Полистал. Окинул взглядом свой трудовой путь, и мне чуточку стало неуютно. Оказывается, что увольняли меня всюду только по собственному желанию. Больше того. Свыше пятидесяти благодарностей поместилось на нескольких маленьких страницах. Их заносили автоматически после регистрации изобретений. И почему я об этом забыл? Ведь даже на стенде «Наши изобретатели» я был третьим, после Чернобелого и Брауде. Чёрно-белая наука бережно выращивала кадры для дяди Сэма.
Компьютерная революция?
…Анекдот о любознательном котёнке я часто вспоминаю в связи с другим интересным событием моей жизни… На эту конференцию я попал совершенно случайно. И записался на выступление тоже без всякой подготовки, т. к. конференция была по вычислительной технике и посвящалась разнообразным устройствам отображения информации. Выступавший передо мною солидный мужчина рассказывал, какие трудности возникли у них при разработке их осциллографической системы, какие проблемы им пришлось преодолеть для получения качественного изображения там, где никогда раннее даже не ставили такую задачу, обращал внимание слушателей на детали многочисленных чертежей, развешанных на всех стенах..
