– А как же техника, автомобили, экскаваторы и прочее? Ведь это какие гаражи нужно строить для них.
– Нет, – ответил он, – никакие гаражи для них не строят.
– Как это? Они что, стоят на улице, в снегу? И как же их заводят?
Мне, старому автомобилисту, хорошо известно, как тяжело завести двигатель зимой, когда небольшой мороз. А если мороз под пятьдесят? И двигатель к тому же отечественного производства, выпущен в конце отчётного квартала…
– А их не заводят. Их просто не выключают.
– Значит, так, – сказал я, мне это уже что-то напоминало, – включают когда-то осенью, и они тарахтят всю зиму без перерыва?
– Именно так, – сказал он, – а ты разве этого не знал?
Вот тут-то меня и осенило. Я начал возбуждённо двигаться по комнате, хлопать Шурика по плечу, чем в немалой степени удивил своего родственника.
– Приоритет, – говорю я, – приоритет-то наш, отечественный!
Пришлось ему кратко объяснить, почему я так воспринял его рассказ в связи с английской телекамерой. После этого мы долго смеялись.
Эту историю я пару раз рассказывал своим студентам тогда, когда это было к месту. Аудитория, как я и ожидал, не затряслась от хохота. Но разрядка, которая часто нужна после длительного, серьёзного материала, была достигнута.
Сантехник-сан
– Почему ты всё пишешь о профессорах, инженерах, учёных? Понятно, о них интересно… Они – люди яркие, талантливые. Но разве тебе не встречался какой-нибудь талантливый, простой человек, например, рабочий?
– Конечно, встречался. Разве ты не помнишь, к нам приходил сантехник Саня? Я ему с удовольствием уделю некоторое время. Прямо сейчас. Вот смотри. Нажимаю кнопку Enter, раздвигаю предыдущий текст и ввожу на твоих глазах в историю литературы нашего общего знакомого. Итак, Сантехник-сан.
Он не производил особого впечатления. Молодой парень. И одет он был, как все рабочие таких специальностей. Но, когда он зашёл ко мне в дом, его поведение чем-то не уловимо отличалось от манеры других. Он снял с плеча сумку с инструментом. Затем вальяжно прошёл на середину комнаты. Остановился. Не спеша осмотрелся. Мне даже показалось, что моя стандартная двухкомнатная хрущевка не произвела на него особого впечатления.
– Так в чём проблема, хозяин? – произнёс мой гость.
– Да вот, – говорю, – незадача. Унитаз засорился. Все мои попытки пробить этот засор не помогают. Видно, инструмент не тот. Хорошо бы какой-нибудь кишкой, покрепче…
Виновата во всём была, конечно, наша новая любимица, кошка Пусика. Я её учил пользоваться туалетом по-человечьи, а ей всё хотелось делать по-своему. Но о ней я расскажу, когда-нибудь в другой раз, поскольку сейчас у меня гость, а гость требует внимания.
Он зашёл в нашу совмещёнку. Посмотрел. Подумал. Спросил:
– И давно это у вас?
– Да вот, уже часа три.
– И как обходитесь?
– По-разному… Ванна всё-таки работает, – попытался я объяснить.
– Не порядок, не порядок, – произнёс гость и остановился в глубокой задумчивости.
– Ну, так что, – не выдержал я паузу, – за мной дело не станет, – намекаю я.
Он почесал почему-то затылок, о чём-то подумал и наконец произнёс:
– Не получится сегодня. А завтра вообще выходной. Придётся аварийку вызывать. Может, на неделе приедет…
– А как же мы? – вмешалась, моя жена. – Это ведь не дача, где можно…
Мой гость опять почему-то почесал свою репу и произнёс:
– Нужно было раньше вызывать, мы ведь только до семи.
– Но ведь сейчас только шесть, – не унималась моя правдолюбка.
– Ну что вы, хозяйка, – спокойно отреагировал наш гость, – тут ведь работы часа на два с гаком!
– Сколько? – решил я взять инициативу в свои руки.
– Что вы, хозяин? Все магазины уже будут закрыты.
К таким ребятам я часто обращаюсь на «ты» и ничего.
Мне даже кажется, что это им нравится, несмотря на то, что это очень коробит слух моей рафенирке. Как-то сближает и стирает грань.
– Не волнуйся, голубчик. Дело поправимое. Тебя как зовут?
– Саня.
– Так вот, Санёк, – говорю, – у меня тут кое-что есть. Я думаю, ты не побрезгуешь московской пшеничной особого разлива. – При этом достаю из бара красивую бутылку водки. У моего гостя отвисла челюсть. Не потому, что он никогда не видел водку. Нет! Он повидал их, наверное, немало! Просто, как мне кажется, он не мог себе представить, что вот так, даже не нужно куда-то бежать, где-то доставать, лежит она милая, и никто не пытается её мгновенно уничтожить!
Первый порыв у него был – схватить и, не мешкая, использовать по назначению, но я опередил его:
– Не торопись, Санёк, она, никуда не убежит. Работа у тебя ответственная, а после работы, сам понимаешь, она будет ещё вкусней.
Он пытался мне доказать, что для выполнения ответственной работы очень даже полезно немножко принять, хотя бы треть, хотя бы четверть. Он согласен был ещё уменьшить цифру, но запутался в дробях и согласился на стакан. Красиво цитировал Михаила Жванецкого, Веничку Ерофеева и ещё кого-то. Но я был непреклонный. Наконец-то консенсус был достигнут. Мы согласились на компромисс, и я поставил бутылку в прихожей, так, чтобы он её видел всё время на протяжении всей работы, и никак иначе.
Я в своей жизни часто наблюдал за работой того или иного мастерового и с большим уважением отношусь к человеку, который работает красиво и добросовестно. Но такое я видел впервые. Он работал не только красиво, я бы сказал – артистично. Он с любовью вытирал свой инструмент. Тщательно раскручивал неимоверно запутанный, бронированный шланг. Долго примеривался, с какой бы это стороны начать втыкать его в унитаз. Подробно объяснял нам, какие ужасы нас ожидают, если он сделает что-то не так и канализация с верхних этажей польётся в нашу квартиру. При этом ему было очень весело, и он не забывал всё время смотреть на часы, которые почему-то стали идти очень медленно. Его шуточки были довольно уместны, и моя подруга даже начала ему подыгрывать.
– Вы, какой институт кончали, Александр? – спросила она без тени иронии.
В то время меня очень умиляла её непосредственность. Я бы не удивился даже, если бы она вдруг спросила, как называлась тема его диссертации. И только значительно позже, когда мы переехали жить на временно-постоянное жительство в Америку, она начала лучше понимать, что далеко не всякая хоматенка доктор или кандидат наук, и не всякий шофёр – бывший главный инженер.
– А этот самый, как его, самолётостроительный.
– Авиационный, – невольно поправил я.
– Да, он самый. Бауманский называется.
Справка 1: МВТУ им. Баумана, один из лучших высших учебных заведений страны. Как мне кажется, сантехников не готовит.
