– У нас можно всё, – вздохнула Катерина.
– А куда смотрела полиция?
Вадим Петрович подмигнул Катьке:
– Вот чудак-человек! Да его же сам начальник полиции, Помогаев, и сопровождал. Только вот куда? Думайте, ребята. И координаты свои оставьте. Мы тут с Зинулей посоветуемся. Если что ещё вспомним – сообщим.
Глава 10
Фёдор быстро шёл по заснеженной улице и тянул сопротивляющуюся Катьку за собой. Та спотыкалась и всхлипывала.
– Интересные делишки, – ревел, как раненный бегемот, Фёдор, – где бы я не появился, слышу одно и то же: «Ах, эта Катерина, борец за справедливость! Одна попёрла против системы! Захотела переделать мир, сделать его лучше и чище!» Тфу! А ты о себе подумала? Тебя могли в лучшем случае посадить, а о худшем мне и думать не хочется.
– Ты равнодушный и чёрствый! – гундосила Катька. – Если бы все были такими, как ты…
Фёдор резко затормозил, и девушка врезалась в его широкую спину.
– А все и есть такие, как я. Где твои герои? Кто-нибудь помог тебе? Встал на твою защиту? Поддержал?
– Да, – тихо сказала Катя. – Ладно, поедем ко мне. Я приму душ, переоденусь, и всё тебе расскажу.
Они добрались до Катиной машины, и ещё минут двадцать в полном молчании мчались по городу.
Фёдор смотрел в окно и совсем не обращал внимания на девушку.
– Приехали.
Стрельцов никогда не был в гостях у Катерины, точнее, в её новой квартире. Он сразу оценил крепкую дверь, явно сделанную на заказ, и решётки на окнах.
– Это те самые невидимые герои постарались, – прервала молчание Катя.
Стрельцов снял дублёнку и вошёл в просторную кухню. Пока Катя купалась и переодевалась, он решил сварить кофе. Напиток получился слишком крепким и горьким. Фёдор вылил содержимое турки в раковину и чертыхнулся.
– Давай, сама сварю.
В кухне появилась Катька, бодрая, розовощёкая, с махровым тюрбаном на голове. Она помыла турку и засуетилась у плиты, а у Фёдора сжалось сердце. Как он мечтал о том, что вот так каждое утро он будет сидеть на кухне, а Катька, в розовом халате и смешных тапочках с заячьими мордочками будет бегать по квартире, варить свой фирменный напиток и мурлыкать незатейливые песенки.
За час он так сжился с этой кухней и с мыслью о крепкой семье, что на мгновение ему показалось, что сейчас дверь откроется, и сюда ворвётся пара сорванцов, девочка и мальчик – их дети. Фёдор зажмурился и потряс головой, отгоняя видение. Катя стояла у плиты и что-то напевала. Стрельцов вернулся в реальность и фыркнул:
– Она ещё и поёт!
– А я ещё и крестиком вышиваю и на машинке могу, – усмехнулась девушка, – ладно, пей кофе, а я начну рассказ.
Эта история начиналась очень давно. Во времена активного строительства коммунизма, в глухой тайге вырос небольшой научный городок. Говорят, что строили его смертники, политические заключённые. Куда они исчезли после строительства, оставалось только догадываться. Но городок остался. Он был засекречен и не фигурировал ни в одном атласе, ни на одной карте Советского Союза. Назвали его Техногорском. Ядром города стал научно-исследовательский институт, который находился под землёй и состоял из нескольких лабораторий, работающих на оборонную мощь Отечества. Но вот только одно направление, которым руководил профессор Лебедев, не соответствовало профилю центра. Виктор Васильевич работал над проблемой бессмертия. Как ни странно это звучит, но говорят, что он многого сумел добиться, и стоял на пороге великого открытия.
Всё шло, как по маслу, но настали лихие девяностые. Науку перестали финансировать. Чтобы выжить, учёные научились выращивать овощи на подоконниках, разводить на балконах кур, а газоны засадили картошкой. Смешно звучит? А как прокормить себя и свои семьи, если из города никого не выпускали?
Но вот в один прекрасный солнечный день из Москвы приехала целая делегация, которая объявила о закрытии института. Все помещения были опечатаны, а документация изъята. Вся, да не вся. Во время работы комиссии в одной из лабораторий, в той, которой руководил Лебедев, случился пожар. Куда делись архивы профессора – никто не знал. Сначала подумали, что все бумаги погибли в огне, кстати, сам профессор придерживался именно этой версии.
Но потом за его несуществующим или существующим архивом началась настоящая охота. Виктора Васильевича неоднократно приглашали работать на Запад, продолжать исследования, но он отказался. Коммунист не по необходимости, а по убеждениям, он верил, что рано или поздно Великая Россия возродится, и он ещё сможет послужить своему народу. Сколько раз в окружении профессора появлялись люди, обещавшие несметные сокровища за пару формул, пусть не до конца изученных, не полностью проверенных. Но Лебедев был твёрд: архив сгорел, и точка.
Прошло много лет, но одну встречу Виктор Васильевич помнил очень хорошо. Тогда он принимал участие в международной конференции, посвящённой проблемам генетики и генной инженерии в Мюнхене. Конференция проходила три дня, а на четвёртый организовали банкет, где в неформальной обстановке учёные с мировыми именами общались, выпивали, травили анекдоты. Лебедев сидел с бокалом красного вина и болтал со своим немецким коллегой, когда перед их столиком возник странный молодой человек. Странность юноши заключалась в том, что, несмотря на красивую, практически аристократическую внешность, назвать его привлекательным было трудно. Что-то в нём отталкивало и пугало. Возможно, причиной тому являлся глубокий шрам, обезобразивший левую щеку, а ещё холодный колючий взгляд. Виктор Васильевич умел разбираться в людях на уровне подсознания, поэтому решил откланяться и подняться к себе в номер, но странный молодой человек бесцеремонно присел рядом и на чисто русском языке представился:
– Константин Евгеньевич Золотарёв.
– И что из этого следует, милостивый государь?
Наглость молодого человека сразу стала раздражать профессора.
– Я проделал длинный путь, чтобы встретиться с Вами. Уверен, что нам есть о чём поговорить.
– А я в этом не уверен.
Профессор встал, поставил на стол недопитый бокал и собрался было уйти, но юноша схватил его за руку. Лебедев почувствовал через ткань пиджака и сорочки жуткий холод. На мгновение ему показалось, что сама смерть коснулась его своей ледяной рукой.
«Ладно, – решил профессор, – он всё равно не отстанет, а я не обеднею от одного разговора».
Лебедев обернулся:
– Ну, я Вас слушаю.
– Этот разговор не предназначен для посторонних ушей, – сказал молодой человек, – давайте выйдем на террасу.
Профессор послушно последовал за ним. Юноша облокотился на перила и внимательно посмотрел на Лебедева:
– Скажите, профессор, вы никогда не задумывались над целью своего несостоявшегося открытия?
