В этот фон естественным образом вписывается и динамика развития банного дела в городах Руси. Пока не было дефицита леса и стоимость его доставки до поселения как строительного материала и как топлива была подъёмна для рядовых горожан, построить личную баню мог позволить себе каждый или почти каждый
[33]. Благо сама банная практика уходила у славян корнями в глубокую древность. Впрочем, не только у славян!
Но как только лес окрест поселений был вырублен, а цена транспортных расходов по его доставке взлетела, тут же стартовали два процесса: начались возведение жилья из камня и строительство общественных бань, в которых себестоимость помывки одного тела можно было резко снизить – это как разница в стоимости опытного образца продукции и стоимости того же образца, но при массовом производстве. Именно поэтому оказались, на мой взгляд, так скудны сведения об общественных городских банях России до XVI. И наоборот: если мы вдруг, в каком-то документе увидим упоминание об общественной городской бане до времён экологической катастрофы, знайте – перед вами подлог!
Письменных сведений о практиках личной гигиены в русских деревнях крайне мало, если не сказать, что их почти нет, и если не считать косвенных находок археологов. Однако учтём, что чума пришла на Русь извне, а не из Руси вовне, а также примем во внимание, что описанные экологические проблемы в деревнях (97 % населения!) ощущались много менее остро, чем в городах. Получится, что предки чумазыми не ходили точно! По крайней мере своё обобщённое этническое название жители у воды, то есть арии, славяне оправдывали.
Но тогда как воспринимать фразу Стрюйса «Москвитянин… до крайности груб и грязен»?
Мне представляется, что иностранец никого из москвитян не раздевал и не осматривал для исследования тел на предмет степени зачуханности и наличия корост грязи; очевидно, что своё впечатление Стрюйс вынес из наблюдения за внешностью, точнее, за степенью неопрятности одежды. И вот тут с ним можно частично согласиться, если говорить об абсолютном большинстве населения Руси, вплоть до XIX в. ходившего в одежде из пеньки, а комплект-на-выход был почти всегда единственным для человека. Ещё раз – я о людях говорю, а не о фантомных городских нанопрослойках кремлёвской «элиты», что составляла максимум 0,1 % численности нации.
* * *
Говорят, «Если поскрести русского после 250-летнего монгольского „ига“, то увидишь монгола».
Ну, зачем же скрести? Да и кто против монгольской крови? Татаромонгольские иммигранты сыграли немалую роль в накапливании энергии пассионарного поля России: по данным Льва Н. Гумилёва носителями пассионарности Чингисхана стали княжеские роды Адашевых, Глинских, Касимовых, Муратовых, Юнусовых, Якушевых; графские – Апраксиных, Аракчеевых, Мордвиновых, Ростопчиных, Строгановых; боярские роды Годуновых, Измайловых, Хитрово, Шишкиных… Всего на Руси насчитывалось более трёхсот дворянских родов с татаро-монгольскими корнями.
А если таким же образом «отмыть» англичанина после почти полутысячелетнего «римского ига» или испанца после «арабского ига» с VIII по XV в., или греков после славяно-аварского ига с 588 по 805 год? – Список можно продолжать! Что именно можно будет увидеть? Представляется, что русские в «отмытых» англичанах, испанцах. (далее в Европе – везде) увидят своё собственное отражение.
Но как же плохо у европейцев с гигиеной – предпочитают не мыться столетиями. Поэтому и не узнаём.
Аккуратность в одежде. Арабески
Очень трудно представить себе человека, тщательно следующего гигиеническим процедурам, но облачённого в давно нестиранную одёжку.
Но я не видел ни одного исследования, которым бы подтверждался бы этот тезис сомнений от логики. Впрочем, мне и без исследований ясно, по крайней мере, одно: гигиена тела и чистота одежды связаны меж собой намертво. И если кто-то описывает чуть ли не каждодневную банную практику представителей какого-либо этноса и одновременно воротит нос от якобы дурно пахнущей одежды описываемых им людей, то значит точно: «Всё смешалось в доме Облонских»
[34]!
В этой связи очень интересны заметки Петрея начала XVII в. как об одеждах сельских, так и городских жителей Руси:
«В деревнях в зимнее время крестьяне держат вместе с собою разную мелкую скотину, например поросят, телят, ягнят, гусей и куриц: оттого у них и дурной запах. Но для русских это благовонный бизам, что привозят из Индии и Китая; однако ж своё платье держат они очень чисто: от него совсем нет дурного запаха.
Потому что пока они сидят дома, одежда на них самая плохая и оборванная, что ни есть хуже. Когда же выходят гулять или навестить своих приятелей, в церковь, на торг или в кремль, одеваются в самое лучшее нарядное платье, какое есть у них, а пришедши домой, опять снимают его и хранят бережно в сундуках и ящиках, чтобы оно всегда было чисто и опрятно, если захотят опять надеть его, и снова берут и надевают свои старые лохмотья, которые обыкновенно носят дома. Этого обычая держатся все, как высшего, так и низшего звания лица, мужчины и женщины, старики и молодые.
У кого нет своего собственного хорошего и дорогого платья, в такую пору, когда бы ему очень хотелось иметь его, особливо в большие праздники или когда надумается сходить в гости, поважничать и пощеголять перед своими друзьями и родственниками, тот занимает платье у других и платит прокат за столько дней, на сколько хочет иметь его и повеличаться в нём. А на это они не смотрят, что должны будут голодать, есть сухой хлеб и пить одну воду, только бы показаться в люди нарядными, гордыми и чванливыми, потому что от природы они больше расположены к тщеславию и наглости, нежели к смирению, кротости и другим добродетелям»
О периодичности и способах стирки одежды в веках прошедших у меня данных нет, кроме уникального свидетельства Николаса Витсена, посетившего резиденцию патриарха Никона под Истрой 5 мая 1665 г.:
«Позади, напротив передних ворот, стоят ещё одни маленькие ворота. За ними, у вала, стоит большое колесо, которое вращается водой и колотит лопастями бельё при стирке»
