Девчонки на него поглядывали, вздыхали тайно, но он свои данные не использовал им во вред.
Придёт в общагу ненадолго, вина сухого выпьет, совсем немного, для настроения, гитару возьмёт, ногу на ногу, струны перебирает негромко. Все просят – Вить, «Поручика», а! Ну, пожалуйста…
Длинными ресницами глаза прикроет, серые, в крапинку, речными камушками с искрой, отрешённый, как не здесь вовсе. Пальцы тонкие, породистые. И проникновенно:
«Не падайте духом, поручик Голицын»…
Убедительно, до мурашек по телу. Веришь!
Кличку приклеили соответственно – «Поручик».
Проучился он с нами один год. Потом пропал. Говорили, поступил в МГУ, на биологический. И там отучился на «отлично» два курса, а вскоре вроде бы и оттуда ушёл. Ходили слухи, что в химико-технологическом его видели. И опять – отличник. То есть, с учёбой никаких проблем.
Потом забурлила, закрутила перестроечная «разлюли-малина», разметало людей.
– Ну, где ты, что ты, – спросил его осторожно. – Я вот на городской транспорт пересел, угнали моего коня, серебристый «Фольксваген-Пассат».
– И не вернули?
– Что ты! Чудес в наше время не бывает!
– Жалко коня?
– Сперва конечно, а потом – железо, оно и есть железо. Было бы здоровье.
– Вот это верно!
– Теперь гиподинамия не грозит – ножками, ножками. Тебя вот встретил, ещё один плюс, а так бы, не дай бог, может, и не свиделись.
– А я – вот, – показал Виктор на сумки. – Да, как… С учёбой тогда – завязал. Сделал несколько попыток. В разных вузах. Понимаешь, только к истории КПСС время подходит – так я документы забираю. Такая скрытая контра, внутренний враг во мне, вдруг встаёт в полный рост. Противно время на это тратить, такая жизнь короткая, и не как не мог себя уговорить. Конечно, вслух не говорю, причины выдумываю разные. Сейчас смешно. А тогда родители сильно переживали. Особенно когда я в грузчики ушёл на товарную станцию. Хотели видеть меня молодым учёным, а я, засранец, все их планы порушил.
– Да, – говорю ему в ответ, – зато сейчас вон… «жесть» стала легче, жисть стала веселей!
Про сумки неловко спрашивать, а любопытство разбирает.
– Да что мы всё про меня, ты-то – как, где?
– А я вот, – говорит Виктор, – заделался коробейником, старинная русская забава. Покупаю коробок спичек за полтинник, две штучки на копеечку, потом продаю – копеечка штучка. Двойной навар! Зато сам себе хозяин.
– Сколько же надо этих спичек продать, чтобы толк был? И сколько их надо народу, не хлеб же – каждый день?
– Это я так, про спички, для образности. Клиентуру наработал. Знаешь – парикмахерские, мелкие фирмочки. Тёткам некогда носиться по магазинам, а я привожу с доставкой прямо к рабочим местам. Им удобно, хозяйкам. Беру на базе, цены ниже, меня уж там знают. Скоропорт в основном, бакалеи немного, заказы принимаю. Я не жадный. Хватает. Хлопотно, правда, а и не кланяюсь никому!
– Семья – большая? Обзавёлся семьёй?
– Семья? Семья-то большая стала, – засмеялся он, – была маленькая, теперь вот большая. Не думали, не гадали. У нас с Наташей детей не было долго. Бились, бились, а вот – не получалось всё. Хотя очень даже старались, чего там. То врачи говорят, вроде из-за меня, то – у неё что-то там по-женски. Отчаялись уже. А сестрица, старше меня на четыре года, пьянь такая, двое деток. Настрогали, как кролики, и запили с мужем на пару – беспробудно. Работы нет, опустились на самое дно. Старшую дочь, Юльку, мама моя взяла. Ну, а мы оформили официально патронаж, Игорёху, племянника, к себе забрали. Семь лет ему. Худющий – невероятно. Подкормили. А он, чудак такой, поест до отвала, и всё чего-то шустрит, пацан. Понять не можем, а он еду припрятывать стал. Под кровать, в шкаф, под одежду. Завернёт аккуратно так. Наташа нашла эти припасы, заплакала. С сестрицей моей поскандалила, говорит, чтоб на порог ни ногой… фашистка, говорит, такая. Вот так, а теперь – другой смысл в жизни появился, – закончил Виктор, заулыбался.
– Хорошо! – Добрая история, – говорю, – поздравляю, мне такие очень даже по душе. Особенно в последнее время – когда сплошные неприятности.
– Ты погоди, я же самое главное недорассказал! Наташа-то, жёнка моя, бегала, бегала с пацанёнком, носилась. И тут в один прекрасный вечер говорит: – Что-то странно спину тянет, почки, что ли? С чего так? Окна мыла, может, застудила спину. Пошла, проверилась. Опять месячные начались. От так! Вроде бы уже прекратились, а тут – снова. Видишь, как её эти хлопоты с мальчиком развернули! И немного совсем времени-то прошло – забеременела Наташа моя! – засмеялся Виктор. – О, как! Не ждали, не гадали, откуда вести придут! Прямо чудо – по Библии. Ну, почти – Библия. Совсем другая жизнь, понимаешь! Уже на восьмой месяц покатило. Наташа помолодела, не узнать. Скоро-скоро моя родительница порадует. Кесарево будут делать, конечно, возраст, первый раз, ну, ничего! Тут столько всего надо купить! Доченьку ждём. От сканирования отказались – трудно носит, не навредить бы. Пусть как будет, так и будет. Но доченьку хотим необычайно. Пацан-то уже есть. Я-то уже забросить хотел свой промысел, а сейчас бегаю, скачу, как молодой олень! Народу – полный дом у нас теперь! Устаю, конечно, на ногах целый день, много ходить приходится. Наташа переживает за меня.
И засмеялся весело.
Поздравил его искренне, молодого папашу, говорю – к лицу тебе хлопоты! Вон как расцвёл, глаза горят прожекторами!
Посмеялись. Так на душе потеплело. Отвернулся я к окну. Задумались оба, молчим. Потом номерами телефонов обменялись.
Он вышел через две остановки, шагает уверенно с сумками. Глянул я, ну, думаю, Витька и впрямь моложе меня.
Да разве ж это – главное.
Плеяды
Я понял, что придётся долго сидеть в скучной примной, поэтому купил местную газетку. Развернул широкие страницы, как меха баяна. Фотографии большие, тексты незатейливые, много рекламы.
Некоторые фамилии под статьями были знакомы. На третьей полосе цветное фото. Интервью с ясновидящей, популярный на весь город салон. Я вгляделся пристальнее.
Русоволосая, с короткой стрижкой, дружелюбно улыбалась Вероника Михайловна Кольцова.
Ракурс был необычным, притягивал взгляд, и хотелось улыбнуться – навстречу.
Я узнал её. До перестройки мы были соТРУТНИками в закрытом НИИ.
Тогда была мода быть умнее, книжный голод, маленькие зарплаты. И бесконечные разговоры на кухне о глобальных проблемах, без реального их устранения. Она могла цитировать любой из двадцати пяти томов Библиотеки современной фантастики. Писала стихи, одно положили на музыку, без её ведома, пела вся пионерия страны, получился неплохой шлягер, но гонорар ей не прислали.
– Наверное, перепутали с известным русским поэтом, – смеялась она.
