И эти корни безрелигиозного гуманизма – общие у нынешнего западного мировоззрения и у коммунизма, и поэтому, считает Солженицын, западная интеллигенция так долго и упорно симпатизирует коммунизму.
Обратимся теперь к знаменитой Гарвардской речи Солженицына о «Падении мужества». За это выступление он был подвергнут резкой критике со стороны так называемой «либеральной», то есть левой, американской элиты. Особенно преуспел в этом профессор Ричард Пайпс, ангажированный антироссийский историк, польский еврей по происхождению, который без всяких на то оснований обвинил Солженицына в антисемитизме. В своей речи Солженицын обвиняет Запад в том, что тот с неоколониалистским презрением относится ко всем цивилизациям, не похожим на его собственную. Он также обвиняет Запад в трусости, возведенной в ранг рациональности и являющейся идеологией, порождаемой губительным благополучием.
Солженицын отмечает, что Запад избрал удобную для себя форму существования – юридическую, при которой жертвенность и бескорыстный риск исключены, а скудная духом посредственность доминирует. Свобода служит для морального насилия над молодежью и ее растления. «Юридизм» не способен ее защитить. Общество исходит из принципа, что человек не несет в себе внутреннего зла. Но преступность растет, несмотря на высокий уровень жизни. Пресса не несет никакой нравственной ответственности.
По мнению Солженицына, на Западе осуществляется придирчивый отбор мыслей модных от мыслей немодных. Он пишет, что дух исследователей на Западе свободен юридически, но стиснут идолами моды, необходимостью угождать стандартным моделям. Это мешает самостоятельно думающим личностям вносить вклад в общественную жизнь, приводит к появлению опасного духа стадности, тормозящего эффективное развитие. Солженицын отмечает, что СМИ отказываются проявлять интерес к идеям, как только в них появляется оригинальность.
По мнению автора, социализм ведёт ко всеобщему уничтожению духовной сущности человека и нивелированию человечества в смерть. Это показал академик Шафаревич в своей книге «Социализм». Несомненный факт состоит в расслаблении человеческого характера на Западе и укреплении его на Востоке.
На Западе человек живет в комфорте бездушной юридической гладкости. На Востоке его характер закаляется, ибо душа человека, исстрадавшаяся под десятилетиями насилия, тянется к чему-то более высокому, более тёплому, более чистому, чем может предложить сегодняшнее западное массовое существование, как визитной карточкой предпосылаемое отвратительным напором реклам, дурманом телевидения и несносной музыкой. С точки зрения Солженицына, западный образ существования всё более теряет перспективу стать ведущим образцом в будущем.
В этом контексте автор говорит о падении искусств и отсутствии великих государственных деятелей. Когда происходит какая-нибудь катастрофа, граждане сразу бросаются грабить. Западное общество больно. Западное сознание не признало в человеке внутреннего зла и преклоняется перед человеком и его материальными потребностями. На Западе произошло освобождение от морального наследства веков христианства с огромным запасам милости и жертвы. В обществе господствуют юридический эгоизм и материализм.
Солженицын разоблачает отход от идеала духовного возвышения, символом которого является лестница Иоанна Лествичника. Писатель считает, что если бы, как декларировал гуманизм, человек был рождён только для счастья, он не был бы рождён и для смерти. Но поскольку он телесно смертен, его земная задача духовна.
Поэтому необходимо пересмотреть шкалу распространённых человеческих ценностей. Только добровольное воспитание в самих себе самоограничения возвышает людей над материальным потоком мира. По мнению Солженицына, держаться сегодня за формулы эпохи Просвещения – это ретроградство. Эта социальная догматика оставляет людей беспомощными в испытаниях нынешнего века.
Действительно ли превыше всего человек? Верно ли, что материальная экспансия является конечной целью жизни? Допустимо ли отказаться от внутренней жизни? Сегодня необходимо подняться «на новую высоту обзора», чтобы наша духовная жизнь вновь обрела свою значимость.
Реакция многих СМИ состояла в следующем: Солженицын – православный славянофильский реакционер, душевнобольной человек, которого не надо слушать! Gestell, этот узко утилитарный и материалистический дух, который преобладает на Западе, защищается на свой манер. Враждебность по отношению к России определяется также и ответом на вопрос: кто же победит? Gestell с его утилитарным материализмом, который, надевая маску идеологии прав человека, низводит человека до уровня первичного сырья? Или возврат к традиционным ценностям гуманистического и христианского Запада, к чему призывает новая Святая Русь!
Глава 8
Церковь и государство
Российская Федерация – светское государство, и в то же время в России четыре религии, глубоко укорененные в истории страны, которые признаются традиционными: православное христианство, ислам, буддизм и иудаизм (в порядке уменьшения числа принадлежащих к ним верующих). Считается, что «этнических» православных (славян) и других христиан – в общей сложности около 129 млн. (среди них, возможно, небольшое число католиков – примерно 300 тысяч); «этнических» мусульман (татар, кавказцев и др.) – 15 млн. (впрочем, по результатам опросов – всего 9 млн.); буддистов – 1,5 млн.; иудеев – примерно 500 тыс.
Патриарх Московский и всея Руси Кирилл полагает, что сотрудничество между государством и религиозными общинами должно основываться на трех принципах:
• религиозной свободы;
• пропорциональности, т. е. на учете демографического веса той или иной конфессии (так, к православию относятся 80–85 % населения), причем в случае выделения финансовой помощи государство должно принимать этот принцип во внимание;
• сохранения культурной идентичности России, что означает признание особого места религии в более чем тысячелетней истории страны.
[83]
На деле место религии, в частности, Русской Православной Церкви, в российском обществе, не имеет эквивалента во французской действительности. По-иному трактуется понятие светскости, поскольку в течение 70 лет оно служило идеологическим предлогом для жесточайших преследований религии. Отец Патриарха Кирилла был арестован и на три года заключен в лагерь на Колыме только из-за того, что в его записках было обнаружено слово «Бог», написанное с заглавной буквы! Гонения укрепили Церковь, и она сразу расцвела после распада СССР.
Увеличилось число епархий: в 1993 году их было 92, в 2007 году – 142 с 28 тысячами приходов (из них в России – 13 000, остальные – на Украине, в Казахстане, Белоруссии и в других странах). В 2013 году в Русской Православной Церкви насчитывалось 236 епархий, пять духовных академий, два православных университета и 32 духовных семинарии. Таким образом, Церковь представляет собой крупный общественный институт.
