Известная «Директива № 1» гласила: в течение 22–23 июня 1941 года возможно внезапное нападение немцев, быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников. А дальше за подписью Тимошенко и Жукова шёл перечень конкретных указаний: в течение ночи на 22 июня 1941 года скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе; перед рассветом рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию; все части привести в боевую готовность.
«Всё возможное тем самым было сделано, – пишет известный историк Юрий Жуков. – Дальнейшее зависело только от того, насколько Генштаб подготовил Вооруженные Силы к войне, что и составляло его единственную функцию, от профессионализма, умения, командного состава. Словом, лишь от армии, её выучки, боеспособности. Но армия подвела, не сумела, как флот, выполнить полученный приказ, использовать оставшееся у неё время и, несмотря на четкое предупреждение, оказалась застигнутой врасплох».
Корр.: – У меня вопрос, который Вам может не понравиться. Я знаю ваше отношение к Жукову. Но разве нет вины и его, как начальника Генштаба, и наркома обороны Тимошенко в разразившейся катастрофе? Почему все «списали» на Сталина? Например, честнейшей из сталинских маршалов Александр Голованов считал, что ответственность за случившееся несправедливо возлагать только на одного человека, она должна быть поделена – как, впрочем, и победные лавры, – между всеми теми, кто занимал в те годы ключевые посты в армии и государстве.
Д.Т. Язов: – Согласен. Есть здесь вина и Жукова, и Тимошенко. Но я думаю, что Сталин внутренне разделял с ними эту вину, потому ни тот, ни другой не были наказаны за допущенные просчеты. На мой взгляд, Жуков по складу своего характера не подходил для штабной работы. Другое дело – Шапошников или Василевский. А Жуков – боевой командир, выдающийся военачальник, что он с успехом продемонстрировал в ходе войны.
А теперь о самой войне. Точнее о её начале. Представьте линию фронта длиной более полутора тысяч километров. Наступление ведут 152 немецкие дивизии. На севере их поддерживают 14 финских дивизий, на юге – столько же румынских. А еще войска Венгрии и Италии, других европейских сателлитов. Оперируя современными категориями, тогда, как впрочем и сейчас, против нас ополчился весь Евросоюз, включая наших «братушек».
Корр.: – Напрашиваются совсем свежие аналогии. Тогда они поддержали Гитлера, а сейчас вместе с новыми хозяевами объявили против нас санкции.
Д.Т. Язов: – К месту будет вспомнить Фёдора Михайловича Достоевского. Помните? «Нет у России и никогда еще не было таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными… Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия – страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации».
Корр.: – Я бы ещё добавила, что представитель этой самой европейской цивилизации Адольф Гитлер считал славян низшей расой. Он утверждал, что «существование этих людей оправдано только с экономической точки зрения – возможностью их эксплуатации во благо нашего народа».
Д.Т. Язов: – Но давайте вернёмся к директиве № 1, предписывающей войскам быть в полной боевой готовности. С той или иной долей успеха распоряжение выполнили все командующие округами, за исключением Западного. Им, как вы помните, командовал Герой Советского Союза, генерал армии Павлов. Вот что пишет о происходящем в те дни в округе историк Арсен Мортиросян: «Невзирая на директиву о приведении в полную боевую готовность, несмотря на окончательно установленный факт выдвижения ударных группировок вермахта на исходные для нападения позиции, у нас происходило нечто невероятное». И дальше он приводит примеры со ссылкой на авторитетные источники. Отдавались приказания отвести танки в парк, снаряды сдать на склад. Тяжёлую артиллерию оставили без тягачей, сливали горючее из баков танков и самолетов. В стрелковых частях до сведения командиров не были доведены планы обороны. Павлов и командующий ВВС округа Копец отдали более чем странный приказ о разоружении самолетов передового базирования, снятии с них всего боезапаса, отправлении лётного состава по домам и так далее.
Корр.: – Предательство?
Д.Т. Язов: – Это первое, что приходит в голову. Первоначально этой версии придерживалось и следствие. Ничем иным невозможно было объяснить происшедшее. Арестованных было четверо: командующий Западным фронтом генерал армии Павлов, начальник штаба фронта генерал-майор Климовских, начальник связи генерал-майор Григорьев и командующий 4-й армией генерал-майор Коробков. Командующий авиацией округа Копец застрелился, увидев, что немцы уничтожили почти все самолёты, которые, вопреки приказу, не были рассредоточены по аэродромам.
Я читал показания всех четверых. Обвинения в предательстве они отрицали. Ошибки признавали, но тут же добавляли, что допущены они были без всякого злого умысла. Всех четверых обвинили «в трусости, бездействии и паникерстве» и расстреляли.
Корр.: – Но вопросы остались? Так?
Д.Т. Язов: – Я думаю, дело в том, что многие боевые командиры, проявившие себя в боях на Дальнем Востоке и в Забайкалье, в Испании и Финляндии, успешно командовавшие небольшими подразделениями, – оказались не готовы руководить большими армейскими операциями. Взять того же Павлова. Перед войной командовал полком, бригадой, имел Звезду Героя. Считал, что этого достаточно, чтобы руководить округом. И довольно решительно заявил об этом, когда, среди прочих, рассматривалась его кандидатура. Хотя Воронов – впоследствии маршал артиллерии, на мой взгляд, подходил больше. Но, видимо, на комиссию произвела впечатление уверенность молодого военачальника. И выбрали его. К сожалению, оказалось, что самомнения и апломба для такой должности недостаточно. Известен поразительный по беспечности факт. Павлов был в театре, где шёл спектакль с участием знаменитой тогда Аллы Тарасовой. Всего три часа отделяло сидящих в зале от самой кровавой в истории войны. И обрушиться она должна была в первую очередь на вверенный Павлову округ.
Маршал авиации Голованов приводит в своих воспоминаниях телефонный разговор Павлова со Сталиным, свидетелем которого он оказался. Видимо, Сталин интересовался положением дел в округе, потому что Павлов отвечал: «Нет, товарищ Сталин, это неправда! Я только что вернулся с оборонительных рубежей. Никакого сосредоточения немецких войск на границе нет». И повернувшись к Голованову, добавил: «Не в духе хозяин. Какая-то сволочь пытается ему доказать, что немцы сосредоточивают войска на нашей границе».
Голованов задаёт себе вопрос, который впоследствии мучил многих: «Как мог Павлов, имея в своих руках разведку и предупреждения из Москвы, находиться в приятном заблуждении?..»
Сам он на свой вопрос и отвечает: «По-моему глубокому убеждению, преданный Родине и партии человек, но взявший на себя дело и ответственность не по возможностям и трагически расплатившийся за это».
