Помимо этого была еще социальная повестка. Часто вечерами нас можно было застать на коктейле или на ужине с местным руководством. Иногда такие встречи были больше похожи на работу, чем на отдых. Участники требовали автографов и фотоснимков. Иногда приглашали прессу, и журналисты выжимали из нас интервью. По большей части, однако, мы были хорошими послами NASA и доброжелательно реагировали на интерес к нам. Женщины, пожалуй, с меньшей охотой. С каждым днем становилось все очевиднее, что главное внимание оказывалось им. Даже чернокожие представители нашей группы становились столь же невидимыми, как и мы, белые, как только Джуди, Рей или Анна – триумвират женской красоты в нашем наборе – входили в комнату. Особенно ослепительно они выглядели, когда были одеты в темно-синие летные костюмы с эмблемами. Ни на одном публичном мероприятии не бывало таких мужчин или женщин, которые бы не глазели на них. Помню, как один политик местного масштаба задавал на приеме вопросы нескольким мужчинам. Он был полностью сконцентрирован на наших ответах до того момента, как вошла Джуди в летном костюме. Он тут же прервал говорившего, сказав «простите», и поспешил к ней. Нас же он бросил как не представляющих интереса избирателей не из его штата, каковыми мы и были в действительности.
Что же такого было в наших женщинах в полетных костюмах? Они не предназначались для того, чтобы подчеркнуть фигуру, – NASA заказало готовую одежду. Наставницам из моей католической школы она пришлась бы по душе. На всех нужных местах костюмы висели мешками, практически скрадывая женскую фигуру. Но в них Джуди, Рей и Анна полностью захватывали внимание аудитории. Казалось, эти летные костюмы превращали их в каких-то вымышленных существ, подобно Барбарелле
[59], или Женщине-кошке, или Летучей мыши
[60]. Если бы однажды Мадонна в усеянном бриллиантами эксклюзивном платье от Prada и сверкающем ожерелье от Tiffany вошла в комнату и встала рядом с одетыми в комбинезоны Джуди, Рей или Анной, знаменитая «Меркантильная девушка» (Material Girl) померкла бы, превратившись в простушку. Все, и мужчины и женщины, хотели, чтобы их увидели рядом с нашими женщинами в полетных костюмах, и позировали с ними перед фотографами. Иногда это так доставало и утомляло женщин, что они использовали нас, мужчин, в качестве живого щита. Однажды я стоял на каком-то приеме вместе с Дейлом Гарднером, Нормом Тагардом и еще несколькими астронавтами, и вдруг Джуди Резник нырнула к нам за спины и прошептала: «Встаньте поплотнее, не хочу, чтобы репортер заметил меня». Секундой позже мы увидели сталкера с ручкой и блокнотом наперевес, осматривающего комнату в поисках добычи. В конечном итоге он занял позицию у двери женского туалета, сочтя, что Джуди сбежала туда.
Спокойно поесть на публике в летном костюме вскоре стало для наших женщин несбыточной мечтой. Появлялись посетители и просили автограф, отыскав для этого любой клочок бумаги, носовой платок, пакетик из-под сахара или слип банковского депозита на обороте чековой книжки. В одном ресторанчике приветствовать Джуди явился весь персонал кухни. Гордая хозяйка заведения, крупная итальянка, прислуживала ей, будто Джуди была особой королевских кровей, игнорируя меня и остальных мужчин, словно мы были слугами Джуди. В шутку я решил нарушить этот праздник любви и сказал: «Эй, а я что, рубленая печенка?
[61]» Через несколько мгновений женщина принесла тарелку именно с ней – сырой рубленой печенью – и швырнула передо мной. Джуди рассмеялась, рассмеялся и я. Я люблю хорошую шутку, даже если подшутили надо мной.
Помимо бесплатного бара на званых вечерах для мужчин были и другие развлечения – молодые красивые женщины. Много женщин. На одной вечеринке во Флориде один из наших циников произнес: «Маллейн, посмотри на эту группу. Какая коллекция кисок». В своей жизни я побывал во многих офицерских клубах и знал, что нагрудный знак летчика имеет бо́льшую притягательную силу, чем бумажник Дональда Трампа
[62]. Нашивки боевого пловца ВМС имели такой же эффект. Один спецназовец рассказывал мне, что некоторых молодых женщин, посещавших офицерский клуб, называли «большими белыми акулами» – так жадно они поглощали плоть «морских котиков»
[63]. Теперь мужчины из группы TFNG узнали, что существует еще более мощный феромон, чем «крылья» летчика и нашивка «котика», – звание «астронавт». Тот факт, что никто из нас пока еще не стал ближе к космосу, чем обычная стюардесса, казалось, не имел значения. Для космических фанаток должности было вполне достаточно. Мы, мужчины, обнаружили себя в окружении вибрирующих красоток. Некоторые демонстрировали свои намерения вполне откровенно: носили просвечивающую, словно нарисованную на теле, одежду в облипку, выставляя напоказ соски, а их улыбки буквально взывали: «Возьми меня!» Немногие холостяки из нашей группы, должно быть, испытывали своего рода экстаз. Как говорили в таких случаях летчики-истребители, они находились «в условиях избытка целей». Им стоило бы сразу облачиться в латекс с головы до ног и поставить автомат для выдачи номерков.
Даже золотые кольца на пальцах женатых асканов не были преградой для многих из этих женщин. Они исповедовали принцип равных возможностей. Разумеется, нетрудно было заметить, кто пользовался ситуацией. При пересчете по головам в автобусе перед отъездом в отель выяснялось, кто «пропал без вести». «Он сказал, чтобы мы его не ждали. Он поймал попутку».
«Да, могу поспорить, поймал», – звучало в ответ, и все понимающе хихикали.
Несложно было видеть и тех, кого травмировал столь откровенный перебор тел, – это были постдоки. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из них видел раньше, как женатый коллега с красными от бессонной ночи глазами и с тянущимся за ним запахом алкоголя и секса выходит из комнаты мотеля с довольной молодой женщиной. Понимая, насколько это может оскорблять чьи-то чувства, однажды по дороге с очередной тусовки под лозунгом «встречи с астронавтом» Рик Хаук высказался: «Каждый должен понимать, что не обязательно его моральные стандарты разделяют остальные члены группы. Если во время такой поездки что-то шокирует вас, держите увиденное при себе. Это не ваше дело. Проболтавшись, вы можете разрушить чей-то брак».
Как же отличалась речь Хаука от известной рекомендации Джона Гленна «держать своих дятлов в клетке», сделанной 25 годами раньше! В фильме «Парни что надо!» Гленн предостерегал шестерых коллег от адюльтера, так как, если об этом станет известно, может быть скандал. Теперь, четверть столетия спустя, Рик предостерегал не нарушителей морали, а свидетелей. Держи на замке рот, а не штаны. Как же резко развернулась стрелка нравственного компаса! Адюльтер и развод перестали быть клеймом. Ни то ни другое уже не могло повлиять на карьеру человека из нашей группы.
