– Это почему это? – нашла в себе силы возмутиться Шуша.
– Потому. Недостаточно тебе ещё? – коротко глянул на неё Гришнак Углукович. – Хочешь потом… Как капитан этот, сладкие сны в психушке видеть?
Внутренне она вздохнула облегчённо: ещё раз к кораблю… Нет, это не по её силам…
– К делу же! – снова воскликнула генсек. – Надо искать какую-то замену мне! Ни один безопасник в здравом уме и твёрдой памяти не пустит меня одну на защитную полосу. Теперь, после того, что произошло на корабле…
Она покачала головой.
В зале повисла тишина.
– Нууу… Можно сказать вашей Службе безопасности, что это Шуша, – предложил Гришнак Углукович.
Вильриэль пожала плечами с улыбкой.
– После того, как этот… стилист заявился вдребезги пьяным? – осведомилась она. – Безопасники, хоть и горноориенталы, но вполне представляют себе, способен ли он сейчас на такую сложную работу.
Эльриэнн с осуждением покачала головой: генсек допустила неполиткорректность. Что позволено сисадмину – нативному горцу, не к лицу высшему чиновнику OOP.
– Ты говорил мне, что знаешь, как снять похмелье… – пробормотала Шуша Гарасфальту.
– Похмелье, но не опьянение до положения риз! – развёл руками тот.
– Прекрасно… – подвёл итог Гришнак Углукович. – И так, и так не выходит. Ладно. Предлагаю вот что. Они просят подтвердить согласие на встречу. Потребуем дополнительных условий, упирая на то, что их вероломство нам известно. Генсек пойдёт с телохранителями…
– Нет, – покачала головой Вильриэль. – С телохранителями – это как минимум недипломатично.
«Она ещё может думать о дипломатии в такой момент!» – восхищённо покачала головой Шуша. Генсек задумчиво помолчала, потом предложила:
– Они предпочитают устраивать встречи по трое. Думаю, теперь, после всего случившегося… Мы можем потребовать, чтобы с нашей стороны тоже было три представителя. Я…
Она обвела взглядом зал заседаний, подолгу задерживая взгляд на каждом.
– Пожалуй, вы, Гришнак Углукович. По крайней мере, после меня вы здесь по рангу самый… крупный представитель власти, – она улыбнулась над вольно или невольно получившимся каламбуром. – И…
– И Шуша, – твёрдо закончил директор за неё и повторил не терпящим возражений тоном: – Тогда всё-таки – и Шуша. Может, сумеет как-нибудь…
Шуша устало прикрыла глаза. Судьба? Всё-таки не отпускал её корабль.
– Согласна, – после паузы продолжила генсек. – Деточка… Ты сумеешь что-нибудь почувствовать? Если что?
Ей ничего не оставалось, как кивнуть.
– Прекрасно, – уже другим тоном повторил директор. – Связь через телепата… Дмитрий Моисеевич, вы меня слышите? И оцеплению приказ – стрелять на поражение по пришельцам. В случае чего…
Глава 44
– Любуешься? – на её плечи легли тяжёлые ладони.
– Нет.
– Не страшно? Опять туда?
– Нет.
Она помолчала и добавила:
– Теперь уже нет.
– А мне страшно.
Шуша аккуратно, стараясь не обидеть директора, сняла его руки с плеч и повернулась.
– Девочка…
– Гришнак Углукович, не надо… Всё нормально, всё хорошо. Он помолчал, глядя через её плечо. Шуша знала, на что он смотрит. За её спиной простиралась защитная полоса, а в центре выжженного круга цитаделью возвышался корабль. Вихрь подсвеченных голубоватым светом прожекторов снежинок начавшейся недавно метели скрыл почти всю его колоссальную, устремлённую в небо колонну, сейчас они могли видеть только самую нижнюю его часть.
– Прости меня. Пожалуйста, прости. Я надеюсь только на то, что ты успеешь почувствовать там…
– Гришнак Углукович, всё нормально… – прервала его Шуша. – Всё хорошо, я собранна, спокойна, я выполню любую работу, которая мне предстоит.
Он посмотрел на неё недоверчиво и озабоченно.
– Всё нормально. Всё, – Шуша улыбнулась. – Я всё сделаю. После того как пару часов назад пришельцы подтвердили, что согласны встретиться на условиях землян, ей почему-то стало всё равно. Она не узнавала себя, но и это ее не беспокоило. Эмоций словно больше не существовало, оставались лишь разум… и её чувства геоманта.
И чувства по-прежнему влекли её к кораблю. Как тогда, полторы недели назад, когда она впервые, очнувшись в больнице, почувствовала тяжёлую занозу под сердцем. Только поэтому Шуша и пришла сюда, на границу защитной полосы.
Солдаты оцепления стояли спиной к ним у периметра.
– Ты… – начал Гришнак Углукович, но тут же обернулся.
– Посторонний у объекта, – произнёс солдатик, загораживая ладонью от ветра тонкий усик микрофона. – Есть! Документики ваши…
Шуша узнала его сразу. В нескольких метрах от них прямо к границе защитной полосы вышел лётчик – тот самый, – и теперь стоял, подняв голову к невидимому за вихрем снежинок носу корабля. К невидимым звёздам…
– Нет! – метнулась она к солдату. – Я знаю, знаю его! Это наш!
– Шуша! – одёрнул её директор, но она даже не заметила этого.
– Вот, я вот! – Шуша сунула под нос солдатику удостоверение и повернулась к лётчику. – Здравствуйте!
Тот, казалось, вовсе не заметил суеты, возникшей вокруг. Он мельком глянул на Шушу, опять перевёл взгляд на корабль, потом, словно сообразив, что где-то уже видел её, обернулся.
И улыбнулся.
– Не узнал вас сразу. Здравствуйте!
Шуша молчала, заворожённо глядя на него. Гришнак Углукович замер на несколько секунд, тоже, видимо, подпав под обаяние лётчика. Но потом встрепенулся, махнул рукой и затопал к шатру генсека.
– Держите, – пробормотал солдатик, протягивая ей удостоверение.
Шуша машинально сунула кожаную «книжечку» в карман.
– А я физиков ваших вёз, – сказал лётчик. – В четверг вечером. Потом сидел-сидел в Тотьме, а приказов нет. Вот, решил посмотреть на корабль… Какая же мощь!
– Здорово… – Шуша автоматически кивнула, глядя на него во все глаза.
– Подвезли вот, а дальше я сам прошёл… Вы его видели? Потрясающе! Наверное, до края Вселенной долетит… – он снова поднял глаза к невидимому за пеленой метели небу.
– Да…
Восемь месяцев. Всего лишь восемь месяцев… И – открытая машина, широкие проспекты, рукоплещущие толпы, приветственные крики, охапки цветов… Восемь месяцев, – и весь мир растает от…
От чего? От его улыбки?
– Как вас сюда пропустили? Здесь же…
Тот пожал плечами, улыбаясь, и Шуша подумала, что её вопрос бессмыслен: если уж он захотел посмотреть на корабль, то преграды ему чинить вряд ли кто-нибудь окажется способен.
