– Ничего не хреново! – резко заявил телепат, выходя из задумчивости. – Будем работать с тобой, как с умалишённой!
– Э, э! Поосторожнее, так и схлопотать можно! – серьёзно предупредил остроухий. – Вы мне её…
– Слушай, Гарик, ну подожди, а? – взмолилась Шуша, поняв, что за предложением телепата скрывается какая-то реальная методика. – У нас сложности, но всё хорошо будет, не мешай только!
Аналитик с неудовольствием и подозрением оглядел телепата и пошёл к выходу. Уже закрывая за собой дверь, он бросил многозначительный взгляд на Шушу: мол, если что… Но та лишь нетерпеливо махнула рукой и снова повернулась к Диме.
– В общем, есть такой способ. Для работы с сумасшедшими, – пояснил в ответ на её нетерпеливый взгляд телепат. – Я буду наводить контакт очень медленно и очень осторожно. Ты уйдёшь в другую комнату, я останусь здесь. Сначала попытаюсь считать эмоции, потом – твои физические ощущения… Когда пойму, как мне проникнуть в твоё сознание, минуя… твоё чувство мира, тогда и… попытаюсь снова.
Шуша ковырялась в столовской перловой каше. Удивительно, как можно приготовить одно из любимых её блюд так отвратительно? У поваров МЧС, теперь готовивших в двух оставшихся работать тотемских столовых, качество еды, похоже, падало день ото дня. Баба Тоня, как сказала Юлечка, сразу после своего возвращения предложила ей и Календуле питаться в доме, но никто из квартиранток по-прежнему не хотел обременять её. Отказалась от предложения хронологически одарённой техноориенталки и сама Шуша.
Теперь она мрачно жевала жёсткую недоваренную крупу снова размышляя о причинах и возможных последствиях их с телепатом неудачи. День прошёл впустую: Дима прекрасно считывал эмоции, которые Шуша испытывала, но, сколько она ни пыталась по его просьбе сконцентрироваться на элементарных физических ощущениях, например, шершавости столешницы, по которой она проводила рукой, тепла от огонька зажигалки, сладости конфеты (которой Шушу любезно угостил мистер Брауни), ничего не выходило. Вернее, она-то концентрировалась вполне успешно, временами ей даже казалось, что ей удается полностью отрешиться от своего чувства мира, хотя бы на минуту стать обычным техноориенталом, лишённым магических способностей и вынужденным опираться в жизни исключительно на свои пять чувств… Но вот телепат совершенно не мог понять, что же она делает в соседнем кабинете.
Утешало одно: перед ней и Димой стояла сверхзадача, с остальными телепатами всё должно быть гораздо проще. Если только, конечно, они не сойдут с ума сразу, только соприкоснувшись с её Даром.
Дожевав кашу, она развалилась на стуле, задумавшись. Запал, который она ощущала полчаса назад, прошёл, теперь ей уже не хотелось торопиться. Если она права в своих предположениях, то сегодня же всё пойдёт на лад. «Может, и впрямь пойти к директору? Вызывал же…» – подумала она лениво и мысленно отмахнулась: даже поверхностно прислушавшись, она ощутила, что дело действительно не к спеху.
Вчерашние тренировки, несмотря на неудачу в целом, всё же кое-чему научили её. Бесчисленные попытки концентрации на обыкновенных физических ощущениях заставили её гораздо лучше контролировать свои мысли и чувства. Это было для неё ново и неожиданно – выделять из всего объёма данных ей от рождения ощущений только свои собственные, простейшие. Чувствовать мягкость комочка ваты в руках отдельно от мягкости всего хлопка на всех полях мира, холод снежка – от холода всего снега в мире, запах дыма собственной сигареты – от запаха дыма всех сигарет… У неё появилась надежда, что сегодня всё получится.
Неожиданным было другое. Ещё со вчерашнего дня, пока они с Димой не наладили контакт, она решила последовать его совету и начать думать о предстоящей операции в подменяющих истинные названия терминах. Поначалу она боялась, что в соответствии с известной притчей об обезьянах, о которых думать нельзя, ей это будет очень трудно. Но помеха пришла с неожиданной стороны: злую шутку решило сыграть подсознание. Шуша в очередной раз помотала головой, отгоняя навязчивую ассоциацию: корабль почему-то упорно превращался в её мыслях в фаллос, и если вчера поначалу это было забавно, то сегодня она начинала потихоньку злиться на себя…
Внезапно от размышлений её отвлёк появившийся в столовой Хард. Нативный горец, похоже, еле волочил ноги от усталости и поминутно протирал красные глаза, но, заметив Шушу, приосанился и подмигнул. Шуша приветственно кивнула. Вопреки ожиданиям, взяв тарелку и стакан, сисадмин не подошёл к ней, а отправился в дальний угол зала. Усевшись, он убедился, что Шуша смотрит на него, скорчил страшную рожу и показал ей какой-то знак, хитро сложив пальцы.
Недоумевая, она решила подойти.
– Ты чего? – поинтересовалась она, присаживаясь за его столик. Хард вопросительно глянул на неё, затем вдруг махнул ручкой и хихикнул.
– Тьфу, дерь… Экскременты горноориенталов! Всё время забываю, что ты хоть и друг гно… нативных горцев, но знакам тайным нашим не обучена ещё. Показал я тебе кое-что, неважно…
– Ты сделал? – высказала предположение Шуша.
– Тссс! – схватил он её за руку. – Договорились же, ни слова!
– Молчу, – кивнула Шуша. – Ты только скажи – да или нет?
– Не могу, – прошептал Хард. – Ни слова об этом!
Шуша поцокала языком. Сисадмин вёл себя, как минимум, нелогично.
– Знак-то ты мне показал? Показал. Кроме нас, как видишь, – она обернулась, оглядывая зал, – тут не меньше полутора десятков разумных, и вон даже пара твоих сородичей… Думаешь, не привлёк чьего-нибудь внимания?
Хард насупился.
– Я допустил ошибку. Не вытерпел, – признался он.
– Ну так скажи теперь, чего уж? – попросила Шуша. – Я ж не требую от тебя… названия разные произносить.
Нативный горец долго молчал, уставившись в свою тарелку, где остывала неизменная перловка с кусочком мяса.
– И как это можно есть… – тоскливо пробормотал он, очевидно, скучая по домашней гномьей кухне. – Закончится это всё – так наемся…
– Ну так? – не отставала Шуша.
Хард поднял на неё красные глазки и тихонько, на границе слышимости, пробормотал:
– В процессе…
– Молодец. Закончишь?
– Слушай, ну давай не сейчас, не при всех, а? – взмолился нативный горец. – Дай поесть спокойно, иди по своим делам, найду я тебя и расскажу, что могу!
– Ладно-ладно!
Шуша кивнула, вставая, но всё же не удержалась от ещё одного вопроса, уж очень её забавляла способность Харда «хранить тайну» настолько демонстративно, а главное – икренне и непосредственно верить, что от пары слов действительно что-то зависит:
– Знак-то я поняла теперь, что значил, а вот рожа, которую ты скорчил – это что?
Хард молча возвёл очи горе.
– Всё, всё, ухожу! – она рассмеялась и пошла к выходу.
Глава 30
– Софья Захаровна… А, Софья Захаровна! Софья Захаровна!
