– Потому что я – Хранитель Страха! – Выпалил он едва ли не по слогам, точно я был деревенским дурачком. А с другой стороны, если я не помню ни свою историю, ни свои возможности – кто я? – Ладно. Объясню, как это происходит. Хотя ты это и сам знаешь. – Захар придвинулся ближе и тихо заговорил. – Книга Страха – это не летопись старейшего нашего рода. Это амулет нашего рода, рода провидцев, поэтому, я обязан ее найти и вернуть! Так вот. Когда Хранитель умирает, эту книгу открывают все в нашем роду, от мала до велика, пока она сама не выберет следующего.
– И как вы понимаете, кого именно она выбрала? – Любопытство конечно не порок…
Захар только покачал головой, будто чему-то удивляясь, но все же пояснил.
– Когда я взял ее в руки, у меня не осталось вопросов ни касательно прошлого этого мира и каждого человека в частности, ни касательно будущего.
– А что написано в книге? Все то, что ты узнал?
– Если книгу в руки возьмет любой другой, он увидит текст, написанный на незнакомом языке, и только то, что касается его самого, он сможет понять и прочитать. А в основном, главный интерес для всех нас представляет именно наше будущее. Ведь так?
– Значит, то, что я тебя спас, это чудо! – Я прикусил губу, разглядывая этого невзрачного паренька, в руках которого оказались все тайны мира. Пекельному досталась лишь обложка, а вот я «ухватил» саму суть!
– Нет. Я знал, что ты меня спасешь.
– Тогда, когда мы еще учились, ты знал, что все так будет? Знал, кто я?
– Тогда я еще не был Хранителем. Но кое-что мне было известно… – ухмыльнулся он, и тут же без тени улыбки произнес. – Спасибо тебе, что возвратил мою память.
– Не за что. – Так же серьезно произнес я. – Так в чем заключается страх Пепельного?
Захар пожал плечами.
– Подумай. Если он хочет обладать всем, чем обладаешь ты, значит…
– Он – жадный? – Я только развел руками. Что за шарады?!
– И это тоже. – Вдруг согласился Захар. – Он безобразен, одинок, озлоблен, брошен на произвол теми, кто подарил ему жизнь. Так было, пока он не повстречал тебя. Но взамен на твою доброту, он тебя предал! Посчитал, что получить все, чем владеешь ты, гораздо лучше, чем… – Он замолчал и вдруг поднял вверх указательный палец. – Я еще кое-что вспомнил! Отрава Марфы на тебя не подействует! Потому что, цветы лилии теряют отравляющие свойства при свете солнца!
– Да я это уже и сам понял. Но мне очень интересно, зачем она меня опоила?
– Так, поди, и спроси! Если что, можешь сослаться на меня. Ну, что это я унюхал отраву и тебе сказал. А после этого ты, логично предположить, пошел к ней требовать противоядие.
– Хорошая мысль! – Я поднялся. – Тогда пойду, прогуляюсь!
– А я посплю. Давно мечтал выспаться не мертвым сном! – улыбнулся Веха, направляясь к спальне. – Кстати, гуляй подольше, а то кровать-то одна…
Василиса
Два дня проползли словно груженые полозья по песку. Если честно, совсем извелась, сидеть в этих не то хоромах, не то темнице. Даже Пекельный, так его раз эдак, не приходил! Да и с домовым редко виделись. Только утром, днем и вечером по несколько минут, когда он приносил мне еду.
Сказал, что мой тюремщик поставил какое-то заклятие на него. Чтобы чего лишнего не наговорил. Только с едой записочки передавать пока и может. Да в тех записочках все больше меню обсуждалось, да мои желания.
Вот к слову о меню! Вроде ничего такого не заказывала на сегодня, а после ужина стало мне совсем плохо. И тошнит, и живот болит и голова в форме башенки. Не иначе как, Пекельный на меня чем-то осерчал, да и посыпал мой ужин приправой из мухоморов.
Бросили меня все, покинули! Хоть в голос вой!
А что? Идея!!!
– Э-э-эй! Есть кто? Э-э-э-эй! А-а-у-у-у! Плохо мне! Помираю! Совсем помираю! Э-э-э-э-эй!
Выдав сольную партию, я замолчала, слушая как эхо бьется о стены, на все лады повторяя мои вопли. Честно подождала минуту. Две. И от злости, а точнее от безысходности так принялась стонать и завывать, что эффект не замедлил сказаться.
– Василисушка, чего? Плохо тебе, али делать нечего? – Посреди комнаты наконец-то появился домовой.
– И то и другое и можно без хлеба! – буркнула я, и поднялась с кровати. – Василий, есть чего от живота? Плохо что-то! Не пошла в меня еда местная. Придется голодать, не иначе! И вообще! Где мой тюремщик? Притащил сюда и бросил! А девушке не только еда нужна. Ей еще и румяна, помада, и платья, белье красивое! Ну про общение и светские приемы я вообще молчу! Где вышивание? Музыка? Сплетни со служанками? И еще я очень хочу на улицу! Посмотреть! Потрогать! Так что, давай! Шагай за этим Обгорелым и без него не возвращайся!
Пришлось даже ножкой топнуть, для пущего эффекта.
Вот только эффект случился немного не такой, как планировалось.
– Ты чего, девка, белены объелась вместо блинчиков моих? Все это было у тебя в другой жизни! А сейчас радуйся, что Пекельный о тебе не вспоминает! Ну а с голоду мы тебе помереть не дадим!
– Да я тут не с голоду, а со скуки подохну! – не выдержала я. – А еще от еды вашей! Живот у меня болит, понимаешь? А это в моем положение очень опасно!
– В каком таком положении? – насторожился домовой и оглядел меня так, словно видел насквозь.
– Так беременная я. Вроде как… – выпалила я, уже не так уверенно.
– Эт тебе с окошка, что ль, надуло? – усмехнулся коротышка в бороду, и махнул рукой. – Придумала, тоже…
– Но мне тетя… мм… мама сказала, а у нее знания в этом деле имеются. Как выяснилось. А еще монетка Саламанова. Сказала даже что, девочка будет.
– Ну раз сказала, значит будет. Когда-нибудь! – буркнул домовой, и прежде чем исчезнуть, обрадовал. – Сейчас ведьму придворную тебе пришлю, вместе со всем не обходимым. А что касается твоей беременности, эт я думаю, Злотокрылый силу в тебе пробудиться заставил. Вот она у тебя и вынашивалась. Созревала.
Что?!
Я оглядела вновь опустевшую комнату.
Почти месяц нервов коту под хвост? Я не беременна? Но этот-то… домовой откуда знает так оно или нет? Женских дел-то тоже уже давно не было!
И тут, словно в подтверждение новости, у меня снова скрутило живот. Да так, что к приходу какой-то немыслимых размеров тетки, я уже лежала на кровати, свернувшись в клубок, и тихо подвывала.
– Тише, тише! – захлопотала она. Несколько непонятных слов, и в комнате все преобразилось. Холодные стены и пол украсились лохматыми коврами, неподалеку от кровати уютно запылал камин, а на появившемся прикроватном столике таинственно замерцали свечи, разгоняя полумрак. Я даже затихла, разглядывая это великолепие. Интересно, а так нельзя было сделать раньше до того, пока пленница не начала вопить и дергаться в конвульсиях? Может, мне не так и тоскливо тут было бы!
