Я прислушалась к ощущениям в теле.
Хм… что-то как-то не сильно похоже на сон…
– Ты чего, подруга? Сидишь, как будто кол проглотила!
– А что, по мне так заметно? – Буркнула я, и, кряхтя, поднялась. Огляделась. Кажется, одежду я оставила Фениксу на память…
– Эй… ты чего?! Заболела? – Всполошилась Глаша, разглядывая меня. – Или по-женски снова началось?
Продолжилось!
– Глаш… – Я попыталась изобразить счастливую улыбку. – Ты понимаешь… нет, ну может ты конечно и не понимаешь… но… я вчера вечером с магией поэкспериментировала… Короче, моя одежда сгорела. Вся! Не могла бы ты принести мне что-нибудь? А то еще Пекельный зайдет, не дай боже…
– Так наколдуй! – Она недоуменно похлопала зелеными глазюками.
Ну да… как же я сама то не догадалась… Как там Феникс говорил? Надо очень захотеть?
Я очень, очень хочу себе платье, и белье, и туфли… И побольше… Мало ли…
И даже честно зажмурилась, ожидая всего задуманного.
Ни-фи-га!
– Нет, Василиса, тебе явно плохо! – Глаша подошла ближе и усадила меня на кровать. – Фу! От тебя так и несет бабским счастьем! Если бы я не знала, что уйти отсюда тебе невозможно, то решила бы что ты провела ночь с мужчиной! И глаза у тебя сейчас такие… как у моей матушки после шабаша!
Я посмотрела на подругу, и только виновато улыбнулась.
– Серьезно?! – Она подбоченилась, а ее глаза почернели. – Ты переспала с ним?
Я только кивнула.
– После того, как я тебе вчера открыла душу?! О том, что я его люблю! – На ее пальцах засверкала молния.
И тут до меня дошло.
– Да нет!!! Совсем сдурела?! Нужен мне твой Бедоша, как дракону второй хвост! Мне и Феникса хватает… – Я довольно вздохнула, вспоминая ночь. – Выше крыши!
– Что? Сюда приходил Златокрылый?! – От такой новости Глашка плюхнулась рядом и принялась пытать. – И где он? А что теперь с Пекельным будет? Он же его не тронет?
Интересно, кто – кого?
– Это я! Я случайно ушла! Ну… а потом… ты понимаешь. А когда уснула рядом с ним, то проснулась здесь! – Я не удержалась и всхлипнула. – Как мне все это надоееееелоооо! Хочу назад! Домой! К мужуууу!
– Так, ша! – Глаша встряхнула меня, и указала на кровать. – Во-первых, вот одежда. Как вспомнила, так наколдовала. Во-вторых, забудь о том, что было! И у стен есть уши! В-третьих. Ты серьезно решила, что сможешь сбежать от Пекельного? К слову, он ничего не должен узнать! Ну и в четвертых…
Она помолчала, помогая мне натягивать платье, а затем, когда я оделась, приблизилась и зашептала.
– Мы с тетушкой придумали, как отложить вашу свадьбу! Бедорлаг пойдет на все твои условия, потому что хочет, чтобы ваша свадьба прошла без сучка и задоринки, ну и, думаю, потому что все же боится твоего отказа. Так вот! Ты должна попросить у него исполнить пять, а лучше десять твоих желаний!
– А чего тогда не сто? – Я закрутила на палец локон, и полюбовалась на спиральку.
– Можно, но тогда он поймет, что ты его дурачишь. – Вздохнула Глаша и протянула. – Он у меня такой умныыый… – И тут же снова затараторила. – Короче, на твое усмотрение! Но, чем больше желаний, тем дольше! А я пока к Могилке слетаю. Совет ведьм созову! Будем думать, как освободить тебя от его заклятия!
– Слушай, скорее всего, это заклятие меня назад и притянуло! – догадалась я.
– И очень здорово, что оно без функции слежения! – поддакнула Глаша. – Иначе Бедорлаг уже бы все знал о твоих похождениях, и остаток дней до свадьбы ты бы дожидалась в темнице. В цепях!
– А что, зная твоего Бедошу… легко!
– Ладно, с Василем я договорилась, он тебе скоро завтрак принесет, а Муз будет развлекать! – Она подмигнула мне и направилась к двери. – А я полетела!
– Стой! А что мне у твоего… Бедоши выклянчивать-то?
Глаша только пожала плечами.
– Что-нибудь! Ты же у нас премудрая! Только не кидайского шелка, этого добра на каждом базаре как грязи!
Я смотрела, как за ней захлопнулась дверь.
Что-нибудь необычного… Знать бы еще что-нибудь из необычного…
День пролетел незаметно.
Сперва появился Василий, и опасливо на меня косясь, поставил на кровать поднос с яствами.
– Кушай… деточка…
– Ты чего так долго не приходил? – Я уселась на кресло, переставила поднос на столик и, выбрав для разминки виноград, устроила домовому допрос. – Я, понимаешь ли, волнуюсь как у тебя со здоровьем! И где Муз? Он жив? Трубы потушил? Кстати, ты что-нибудь знаешь о заклинании, которое держит меня здесь? И какая твоя мечта? Ну, чего такого суперного ты бы сейчас хотел?
– Не-не-не! – Он принялся пятиться к двери. – Ничего мне от тебя не надо! И со здоровьем все хорошо! И у Муза тоже! Кушай, а я пойду… от греха подальше…
– Стой! – приказала я, и указала на кровать. – Иди, садись! Поешь со мной!
– Вот даже не проси! – Снова попятился, остановившийся было домовой. – Мне еще жить не надоело!
– Ты о чем? – нахмурилась я.
– А чего ты по кровати хлопаешь, и желания рвешься любые исполнять?
И почему меня сегодня все не правильно понимают?
– Да ты совсем сбрендил, старый хрыч?!
– Да! Я – старый! Я – хрыч! – согласно покивал Василий и остановился. – Чего-о-о?! Какой я тебе хрыч? Еще не царица, а уже обзывается!
– Извини, Василий! По-другому до тебя не доходит! – Я поднялась, подошла, взяла его за руку и подвела к креслу. – Садись и ешь! Мне поговорить, посоветоваться с тобой нужно!
– А…. – Тут же успокоился он, удобно устраиваясь в кресле. – Ну, так бы сразу и сказала! Чего случилось?
Пришлось ему все рассказать. И о предложении Пекельного, и о влюбленной Глаше, и о ста желаниях на свадьбу, и о новой силе, которая не может противостоять заклинанию Пекельного…. Не рассказала я ему только о Фениксе. Да и не к чему это.
Домовой, под шумок уничтожив почти весь мой завтрак, посетовал, что с кондачка так сразу все и не придумаешь, и пообещал прийти как только – так сразу.
Тотчас, после его клятвенного обещания, в дверь скромно постучали, и раздался вкрадчивый голос Пекельного.
– Василиса, можно мне зайти?
Домовой сделал круглые глаза, подхватил поднос с остатками трапезы, и шустро посеменил к двери, не забыв восторженно шепнуть:
– Вот это дрессировка!
– Входи! – Разрешила я, когда стук раздался во второй раз. Дверь распахнулась перед носом Василия, едва успевшего отпрыгнуть, и на пороге, блистая лучезарной улыбкой, появился мой тюремщик. В руках у него переливался всевозможными оттенками синего какой-то неизвестный мне цветок, очень похожий на лилию.
