Червонцы с профилем последнего государя императора сложили в дорожный саквояж, что предусмотрительно принес с собой Голован. А вот котомки Козыря для всех денег не хватило.
– Давай, слетай к Кочету, – сказал ему Голован. – Скажи, чтобы смотался к пролетке и принес сюда мешок из-под овса. И все надо сделать очень быстро…
Козырь, ничуть не удивившись и не проявив возмущения по поводу того, что Голован посылает «слетать» именно его, а не огольца Вальку Волчка, согласно кивнул и тотчас умчался. Ибо Волчок с этого часа перестал быть мальчишкой и переродился в уважаемого «медвежатника», то есть в вора высшего порядка…
Менее чем через четверть часа прибежал запыхавшийся Кочет с мешком. Увидел содержимое шкафа, на время остолбенел. Затем вместе с Козырем они набили мешок совзнаками. Тащить мешок пришлось вдвоем: Кочет взвалил его на спину, а Козырь поддерживал мешок сзади и нес еще на плече под завязку наполненную котомку. Головану тоже пришлось нелегко: он нес саквояж, прижав его к груди, поскольку, как только попытался поднять его, ручка у саквояжа тотчас отвалилась: николаевские червонцы явно тянули пуда на полтора, если не больше.
Когда подошли к пролеткам, Жердь, глядя на мешок Кочета, котомку Козыря и дорожный саквояж Голована без ручки, спросил:
– Это что, все деньги?
– Деньги, деньги, – буркнул Кочет, обливаясь потом, и свалил мешок меж сидений одной из пролеток.
Царские червонцы немедля были определены в общак. А совзнаки Голован разделил между всеми пацанами, выделив каждому его долю.
– Только не шиковать, – предупредил он. – Бабки тратить с умом, чтобы не засветиться.
– Все поняли? – добавил Козырь, оглядев пацанов тяжелым взглядом. – Не подставляться и других не подставлять…
На Вальку Волчка смотрели уважительно, понимая, что таким достатком они обязаны исключительно ему.
Голован, Козырь и Кочет снимали квартиры на Шаболовке недалеко друг от друга, чтобы при необходимости можно было быстро связаться. Но обязательно кто-то из них постоянно находился при пацанах: мало ли что…
После того как взяли «медведя» в конторе «Канцелярист», Валька Волчок еще раз показал себя отменным «шнифером», когда «взял на лапу», поработав всего-то минут семь, несгораемую кассу в главной конторе главка «Центро-медь». В кассе денег оказалось немного: восемьсот пятьдесят рублей, но то были деньги от двадцать третьего года, которые равнялись восьмидесяти пяти тысячам прошлогодних совзнаков или восьмистам пятидесяти миллионам рублей выпуска двадцать первого года. Голован полагал, что дело об ограблении главка будет резонансным, о нем узнает вся Москва и пойдут разговоры, что-де, ежели главки не могут обезопасить себя от ограбления, что же говорить о прочих организациях и конторах. Это подорвет доверие иностранных концессионеров, налаживающих торговые связи с Совдепией, и затруднит развитие ее экономики. Но то ли сумма показалась не столь значительной, чтобы из-за нее «метать громы и молнии», то ли «легавые» из МУРа получили сверху установку расследовать ограбление «Центро-меди» без лишнего шума, однако стопорка главка широкой огласки в городе так и не получила.
Тогда Голован стал думать об ограблении такой конторы, после чего замалчивать случившееся будет невозможно. И надумал: а не «подломить» ли наркомфиновский «Московский городской ломбард» на Большой Дмитровке? Такое дело аукнется по-серьезному! Там всегда толпились в очередях люди, чтобы заложить ценности и получить деньги. К тому же в закромах ломбарда денег, рыжья, сверкальцев и прочих дорогих и ценных вещей было наверняка предостаточно. И все это добро, часто последнее, принесли в ломбард простые граждане. Потеря последних ценностей вызовет негодование и возмущение, и весть об ограблении ломбарда долетит до самых окраин. Доверие к нэповским нововведениям будет непременно подорвано если уж не на все время, то очень надолго.
Голован решил присмотреться к этому месту и заложил в ломбард ту самую бранзулетку из общака, что внес как влазное Валька Волчок. Через несколько дней он эту бранзулетку выкупил, обратив внимание на миловидную девушку, что принимала у него деньги.
Приемная, правление ломбарда, канцелярия и касса находились на первом этаже. В приемную, сообщающуюся с комнатой правления, можно было попасть из небольшого холла, а помещение канцелярии было смежным с кассой.
Входных дверей было две. Первая была деревянной и запиралась на два английских замка. Вторая дверь была решетчатой и помимо накладного замка имела висячий замок с личинкой. И уж коли такие запоры имелись на входе, надо полагать, что и касса запиралась основательно. Кроме того, входные двери и двери кассы имели сигнализацию, устройство которой узнать пока не представлялось возможным. Надлежало познакомиться с кем-либо из ломбарда и постараться разузнать, как отключить сигнализацию и когда именно в ломбарде скапливается максимальное количество ценностей и денег.
План родился сам собой: он проследит за миловидной девушкой из ломбарда, выяснит, когда и какой дорогой она возвращается домой и где на этом пути имеются темные или безлюдные места. А потом в обговоренном месте его пацаны, изображая из себя уличную шпану, нападут на девушку, угрожая ей ножом. И в этот момент появится «рыцарь» и отобьет ее у хулиганов. В знак благодарности за свое спасение она пригласит его домой на вечерний чай… Они быстро подружатся и поймут, что созданы друг для друга, после чего у девушки от него не будет никаких тайн, и она расскажет ему о том, как справиться с сигнализацией, и подскажет, когда в закромах ломбарда бывает больше денег и ценностей.
Девушка из ломбарда заканчивала свою работу в шесть пополудни. Минут десять седьмого она выходила из здания ломбарда, садилась на трамвай и ехала вниз по улице две остановки. Выходила на Кузнецком мосту, шла по Большой Дмитровке до Копьевского переулка, сворачивала в него и, пройдя под арку, входила во двор, где стоял небольшой двухэтажный дом на четыре квартиры. Стопорнуть девушку лучше всего было в этой самой арке, ведущей во двор.
Голован придумал легенду, чтобы можно было объяснить девушке (если она, конечно, спросит), как он оказался в Копьевском переулке, договорился с двумя своими пацанами, как им действовать, и наметил день проведения акции.
Все произошло точно по его плану: как только девушка ступила в арку, на нее напали два молодых хулигана и потребовали отдать кошелек, приставив нож к горлу. Тут появился Голован, якобы проходящий мимо. Увидев творящееся безобразие, он остановился и громко произнес:
– А ну, оставьте девушку в покое!
– Тебе чего, дядя, жить надоело? – недобро осклабился один из молодых громил. – Топай себе мимо, покуда мы тебе фасад не попортили!
– Я сказал: оставьте девушку, – решительно произнес Голован и двинулся к парням.
– Ну, все, фраер, ты доигрался! – заявил один из парней и пошел на него с ножом.
Но Голован, изловчившись, выбил нож из его руки и двумя ударами уложил на землю. Второй громила растерялся, а увидев приближавшегося к нему Голована, кинулся наутек.
