Следующий день был последним в моей Москве. Всё в принципе было сделано, и нужно было успеть попасть в Минск до первого мая. И не просто доехать до Минска, но по возможности провести там полный рабочий день. Требовалось посетить штаб Западного Особого военного округа, получить там необходимые документы и представиться командованию. Именно от них теперь зависела судьба 7-й ПТАБР. Именно округу непосредственно подчинялась моя бригада.
Слава богу, моя деятельность в кабинете Наркомата обороны завершилась, и я всецело смог отдаться подготовке к отъезду.
Во-первых, уже к обеду мы полностью завершили формирование наших складов. Во-вторых, Шерхан сдал обратно так выручившую нас полуторку. В-третьих, он в своём бывшем гараже провёл полное техобслуживание «эмки». И самое главное, пока Наиль с Якутом занимались с автомобилем, я прощался с моей Ниной. Почти два часа я её успокаивал, это было нелегко, пришлось прибегнуть к помощи бутылочки красного вина. Но, в конце концов, она взяла себя в руки, и ко времени появления ребят держалась довольно стойко, даже шутила. Загрузив машину, мы в 19–00 тронулись в путь.
С нами не было только Бульбы, его пришлось на поезде отправить в Горький. Произошла заминка с поставками в бригаду грузовых автомобилей. Без толкача предназначенная бригаде партия полуторок грозила уплыть по другому адресу. Вот Бульба и отправился выцарапывать наши автомобили. Он должен был проследить за погрузкой полуторок в вагоны и вместе с эшелоном прибыть в Белосток.
Глава 8
Решение выехать в Минск вечером было вполне обоснованным. Это давало мне возможность рано утром явиться в штаб ЗапОВО и, в случае если я не успею за один день закончить все дела, продолжить хождение по инстанциям и на следующий. Ведь потом уже наступал праздник 1 Мая, после которого, я уже знал, дня три было без толку пробовать решать какие-нибудь вопросы. Народ настолько расслаблялся, что штабы становились безлюдными, и на своих местах находились только дежурные. Проблема с отдыхом меня волновала не очень сильно, я мог спать где угодно, а мягкое сиденье «эмки», это не самое плохое место. Выглаженный Ниной парадный комплект формы висел на плечиках прямо в салоне автомобиля.
В целях быстроты передвижения я решил, что машину поведём по очереди. Сначала я, а потом, до самого Минска – Шерхан. А я в это время буду отдыхать. Лучше всех, конечно, путешествовалось Якуту, он мог хоть всю ночь дрыхнуть. Единственное, в чём ему не повезло, что нельзя было растянуться на всю длину заднего сиденья. Коробки и ящики занимали большую часть пассажирского пространства, при этом там же находилось три автомата ППШ, которые так и норовили сползти и потревожить сон нашего следопыта. По всему получалось, что самым козырным было переднее пассажирское место.
В Москве мы, конечно, загрузили «эмку» основательно, в основном это были оружие, боеприпасы и бензин. Когда носили автоматы, любопытный дворник не удержался и пристал к Шерхану с форменным допросом, – откуда, куда и зачем всё это. Старший сержант, заранее проинструктированный мной, подробно ему всё рассказал. Одним словом, получилось так, как я и задумал. Мне было известно, что все дворники контактируют с органами НКВД. И нужно было как-то скрыть, что в моей квартире создан склад продуктов и оружия. А перенос в квартиру каких-то подозрительных ящиков никак не мог пройти мимо внимания нашего соглядатая. Вот этим демонстративным процессом загрузки «эмки», как я надеялся, мы и сняли все вопросы о судьбе ранее переносимых ящиков. А что – комбриг, переводимый на службу в Западную Белоруссию, сначала получил новое оружие, а потом перевозит его к месту своей новой службы. Факт налицо, и вряд ли кто будет анализировать ситуацию и сравнивать количество занесённых и вынесенных ящиков из квартиры. Скорее всего, в НКВД проверят, кто такой этот активный жилец. И, узнав, что это командир вновь формируемой бригады, органы успокоятся.
Если бы мы в реальности и не загрузили в «эмку» столько оружия, я всё равно собирался перед отъездом демонстративно забивать её пустыми ящиками. Но так получилось, что Бульбе удалось выписать двадцать автоматов ППШ. Это была большая удача, и грех было бы не использовать её. Эти автоматы только начала выпускать наша промышленность, и их практически не было в войсках. А по Финской войне я знал, какое это грозное оружие – автомат, и не мог лишить свою бригаду возможности хоть как-то увеличить огневую мощь пехотного прикрытия. Конечно, пятнадцать автоматов – капля в море, но мои бойцы хотя бы смогут хорошо изучить это оружие. А в дальнейшем, я надеялся, Тарас раздобудет этих автоматов побольше. Кроме этого груза, мы везли патроны и три ящика гранат Ф-1. Лимонки тоже были в дефиците, и их могло и не быть на артскладе, к которому мы были приписаны. Пять автоматов и два ящика таких гранат было заскладировано и на моих двух нелегальных базах.
Три автомата я расконсервировал и перебрал – их мы и положили на легкодоступное место. Они были полностью снаряжены и готовы к бою. Ещё под рукою, на всякий случай, лежало и шесть наступательных гранат РГД. Я слышал, что на дорогах Западной Белоруссии случались нападения на одиночные автомобили. Пятая колонна империалистов чувствовала себя там вольготно. НКВД ещё не полностью зачистил воссоединённую с Белоруссией территорию.
До Минска мы доехали спокойно, и в 8-00 я уже входил в здание штаба ЗапОВО. В первую очередь, доложился о прибытии начальнику артиллерии округа – генерал-лейтенанту Кличу. Он уже был в курсе о некотором изменении в нашей структуре. И, по-видимому, даже жалел меня, в связи с тем, что мощные орудия в нашей бригаде заменяются на сорокапятки. По крайней мере, после часовой беседы, когда я уже прощался, он похлопал меня по плечу и сказал:
– Ладно, комбриг, ты не расстраивайся, в следующем году ты точно получишь нормальные орудия. Может быть, вооружаясь сейчас сорокапятками, ты выиграешь больше, чем другие бригады. Промышленность нарастит выпуск 107-мм пушек, и тебе не придётся связываться с 76-мм полевыми орудиями.
Встреча с командующим округом генералом армии Павловым длилась максимум двадцать минут. Я только представился, а потом выслушивал разглагольствования генерала о том, что ни в коем случае нельзя провоцировать немецкую сторону, и что боевую учёбу нужно проводить подальше от границы, чтобы немцы не слышали разрывов снарядов. Такая постановка вопроса меня весьма устраивала. И чтобы развязать себе полностью руки в выборе мест создания противотанковых засад, я предложил командующему:
– Товарищ генерал армии, может быть, тогда нам проводить учёбу мелкими подразделениями? Ведь когда стреляет целый артиллерийский полк, грохот будет до самой Варшавы. И, наверное, эту учёбу проводить лучше в разных местах, а не только на полигоне, за которым немцы наверняка следят. Они могут очень обеспокоиться такой интенсивной учёбой совершенно новых подразделений. А если проводить тренировки вдоль дорог, то их разведка наверняка подумает, что идёт учёба обычных батарей из артполков стрелковых дивизий, стоящих здесь уже давно.
Мои слова понравились Павлову, он одобрительно посмотрел на меня и произнёс:
– Весьма дельное предложение. Вот, что значит грамотный человек, окончивший академию. Понимает, как нужно в данный момент времени нашим частям себя вести. Хорошо, я вас поддерживаю и переговорю с Климовских и Кличем, чтобы вам дали свободу в выборе мест обучения ваших дивизионов.
