Одна особенность – это твоя обидчивость. Ты обижаешься даже на тех, кто тебя хвалит. Вот здесь половина людей, которых ты не знаешь, еле с ними знаком. Они пришли только потому, чтобы ты на них не обиделся, что они не пришли. Они не знают, что ты все равно на них обидишься – за то, что они пришли.
Дорогой Лион, обижайся на нас еще долго-долго и будь при этом всегда прав и здоров. И помни: шестьдесят лет – это тот переходный мужской возраст, когда еще очень хочется, но уже не так стыдно, если ничего не получится.
Обнимаем, целуем. Танич.
Однажды Танич сказал, что во всем подчиняется жене, что у него нет никаких прав, только ходить в магазин, сделал паузу и добавил:
– Ювелирный.
Когда-то в начале 80-х судили спортивного журналиста Галинского. Его лишили работы, а теперь еще и судили. Танич с ним не был знаком, но пошел на суд. Ему нравился Галинский. После суда Танич подошел к журналисту и, понимая его тяжелое материальное положение, предложил ему денег.
Был случай: Танича подрезал на машине какой-то тип. И не только подрезал, но еще и остановился впереди, не давая дороги.
Танич вылез из машины. Тот тип подошел к нему, вынул красную книжечку и сказал:
– Я сотрудник КГБ.
Танич ответил:
– А я на тебя… – и дальше известные всем слова. После чего сел в машину и уехал. А тот тип остался стоять с открытым ртом.
15 сентября 2001 года мы отпраздновали 78-летие Михаила Исаевича.
Десять лет назад Танич сказал мне:
– Я совершенно не чувствую, что я старый. Я себя ощущаю сорокалетним.
И в свои семьдесят восемь он так же весел, остроумен. Так же, как много лет назад, обижается. И так же быстро забывает обиды. С ним всегда интересно. Он, конечно, может обидеть, и не только меня, чаще всего Лиду. Но при этом всегда готов на бескорыстные поступки. Ежедневно дает интервью. Ездит на концерты, снимается во многих передачах. Ум острый.
В 92-м году мы с Малежиком гастролировали в Израиле. В Иерусалиме к нам на концерт пришел Феликс Камов. Малежик пел на сцене, а мы с Феликсом разговаривали в фойе.
Малежик пел «Провинциалку», про то, что провинциалка была в пальто вида партизанского, сшитом в ее городе в ателье.
Феликс послушал и сказал: «Это стихи Танича».
По юмору догадался.
Их было трое: Шаферан, Дербенев и Танич. Все трое писали песни лучше всех в стране. Все трое остроумные люди. У Танича это проявлялось еще и в песнях.
Теперь из этих троих он остался один. Дай ему Бог подольше пожить.
P. S. Неделю назад зашел в магазин «Канцелярские товары» на Трубной. Купил записную книжку, подарил продавщицам свою книжку. Они говорят:
– А вчера к нам Танич заходил.
Я спрашиваю:
– А что он купил?
– Бумагу, лампочки и еще что-то, не помню уж что.
Я набираю телефон Танича и с сильным кавказским акцентом говорю:
– Это Михаил Исаич?
– Да, это я.
– Вы вчера на Трубной в «Канцелярских товарах» были?
– Был, а что такое?
– Извините, девушки ошиблись, взяли с вас больше денег.
– А я еще удивился, что они так много взяли!
– Извините, просто ошиблись. Мы хотим вернуть вам деньги.
– А сколько денег?
– Сто восемьдесят рублей.
– Ладно, – говорит Танич, – я завтра заеду.
Все это время продавщицы давились со смеху.
А когда я сказал своим голосом:
– Михаил Исаевич, не надо приезжать, это Лион Измайлов с вами говорит, – продавщицы захохотали, уже не сдерживаясь.
Танич спросил:
– Что? Кто это? В чем дело?
Он никак не ожидал такого поворота. Я стал объяснять:
– Миша, это Лион Измайлов, я случайно зашел в тот же магазин и разыграл вас.
Тут он закричал в трубку:
– Что ты меня втягиваешь в какие-то публичные дела?
Я говорю:
– Михаил Исаевич, вы ведь сами любите подшутить над людьми, вот и я над вами пошутил.
Танич швырнул трубку. Обиделся.
Надеюсь, что скоро помиримся. А когда прочтет, то снова, наверное, обидится. И мы снова помиримся, потому что я Танича люблю.
Танич прочитал эти воспоминания о нём и не обиделся. Они ему просто понравились.
А сегодня, в 2014 году, его уже несколько лет нет с нами. Похоронен он на Ваганьковском. Памятник работы Эрнста Неизвестного. Очень многим людям Танича не хватает.
Михаил Жванецкий
С Михаилом Михайловичем Жванецким мы не друзья и даже не приятели, хоть знакомы уже более тридцати лет. Я его поклонник. Мне очень нравится, как пишет Жванецкий, мне очень нравится, как он выступает.
Я узнал о нем ещё с фестиваля студенческих театров 1966 года. Тогда одесситы играли его миниатюры в театре МГУ на конкурсе.
Потом, уже через много лет, я спросил у Романа Карцева:
– А сам Жванецкий хорошо играл в миниатюрах?
Рома сказал:
– Он играл бурно. Выскакивал на сцену, что-то очень активно произносил, ловил аплодисменты и убегал.
Они вместе – Роман Карцев, Виктор Ильченко и Михаил Жванецкий – играли в Одессе в Театре миниатюр. Потом, когда эта троица переместилась в Ленинград в Театр миниатюр А. Райкина, Жванецкий, сосредоточившись на авторской работе, опять же по рассказам Карцева, иногда писал по три монолога в день.
Он, конечно, уникально плодовитый. Уже за восемьдесят ему, а он продолжает фонтанировать текстами.
В конце 60-х я уже просто наизусть знал некоторые миниатюры Жванецкого. Мы их у себя в МАИ переделывали на студенческую тематику и играли на сцене.
В 1969 году мы с А. Хайтом и Ф. Камовым, двумя известными в ту пору сатириками, шли из редакции газеты «Неделя», и я наизусть пересказывал им миниатюру «Это я – Кольцов». Они смеялись, хотя вообще-то сатирики редко смеются над произведениями других.
Ф. Камов в те времена был редактором киножурнала «Фитиль». Все сатирики того времени кормились в этом журнале. Жванецкий часто звонил и приходил к Феликсу. Правда, потом, когда Феликс ушел из «Фитиля», интерес к нему у Жванецкого сильно ослаб. Хотя, думаю, им, талантливым людям, было о чем друг с другом поговорить… Жванецкий в те времена очень ревниво относился к успехам коллег, как, впрочем, и сейчас.
Но сейчас уже – с высоты своего положения. А тогда никто его не знал. А он уже понял, что он талантливый, он уже тогда выступал с большим успехом. Он уже тогда писал лучшему артисту страны Аркадию Райкину. И сколько же лет понадобилось Жванецкому, чтобы об этом узнала вся страна?
