– Джейсон, при-и-ве-е-т. – Спенсер помахала ему. – Волнуешься перед завтрашним днем?
Парень глянул на них. Он был красив, как Эли, только по-мужски – светлые волосы теплого оттенка, потрясающе выразительные голубые глаза. Джейсон фыркнул и, не сказав ни слова, снова уткнулся взглядом в телеэкран.
– Ла-а-а-дно, – в унисон протянули девушки.
Вообще-то, Джейсон отличался веселым нравом – это он придумал игру «чур не я», в которую играл со своими друзьями. Подруги переняли эту забаву, но переделали ее на свой лад: в основном высмеивали девчонок-зануд в их присутствии. Но Джейсон, бывало, впадал и в уныние. В таких случаях Эли говорила, что ее брат «включил Эллиотта Смита»
[2], всегда мрачного музыканта, творчество которого нравилось Джейсону. Только сейчас у Джейсона не было причин хандрить: завтра в это время он будет сидеть в самолете, направляясь в Коста-Рику, где на все лето подрядился водить туристов в походы на байдарках. О-хо-хо.
– Подумаешь.
Ария пожала плечами, и подруги взбежали по лестнице вверх к комнате Эли. Поднявшись, они обнаружили, что дверь закрыта. Спенсер нахмурилась. Эмили склонила голову набок.
Из комнаты донесся смех Эли. Ханна осторожно открыла дверь. Эли сидела к ним спиной – волосы собраны в высокий хвостик, бретельки шелкового топа завязаны на шее в идеальный бантик. На коленях у нее лежала раскрытая тетрадь, в которую она смотрела, как зачарованная, ничего не видя и не слыша вокруг.
Спенсер кашлянула. Вздрогнув, Эли резко повернулась.
– Привет, девчонки! – воскликнула она. – Что стряслось?
– Ничего особенного. – Ханна показала на тетрадь, лежавшую на коленях Эли. – Что у тебя там?
Эли быстро захлопнула тетрадь.
– Да так. Ерунда.
Девушки услышали шаги. Миссис ДиЛаурентис, протиснувшись мимо них, плавной походкой вошла в комнату дочери.
– Мне нужно с тобой серьезно поговорить, – сказала она дочери. Голос звучал резко и жестко.
– Ну, мам… – протестующе протянула Эли.
– Сейчас же.
Подруги переглянулись. Суровый тон миссис ДиЛаурентис сулил неприятности. Они не часто его слышали.
Мать Эли повернулась к ним.
– Девочки, подождите на террасе, пожалуйста.
– Всего секунду, – быстро проговорила Эли, виновато улыбнувшись подругам. – Я сейчас.
Ханна медлила в замешательстве. Спенсер, прищурившись, пыталась рассмотреть тетрадь в руках Эли. Миссис ДиЛаурентис вскинула брови.
– Девочки, на выход. Живо.
Подруги, все четверо, сдавленно сглотнув, высыпали на лестницу и гуськом спустились вниз. Выйдя на террасу, опоясывавшую дом Эли, они устроились на своих обычных местах за огромным квадратным столом: Спенсер – в торце; Ария, Эмили и Ханна – по бокам. Эли сядет во главе стола, рядом с каменной купальней для птиц, которую установил ее отец. С минуту девочки наблюдали за парочкой кардиналов, резвящихся в чистой холодной воде. Когда к ним подлетела голубая сойка, кардиналы возмущенным щебетом быстро прогнали ее прочь. Птицы, похоже, как и девчонки, не очень-то жаловали посторонних в своей компании.
– Что это такое? Странно как-то, – шепотом произнесла Ария.
– Думаешь, Эли в чем-то провинилась? – тоже шепотом спросила Ханна. – А вдруг ее посадят под домашний арест, и она не сможет прийти на нашу «пижамную» вечеринку?
– С какой стати? Она не сделала ничего плохого, – так же шепотом заметила Эмили, всегда горой стоявшая за Эли, за что девочки окрестили ее Киллером, личным питбулем Эли.
– Да вроде нет, насколько нам известно, – пробормотала себе под нос Спенсер.
Неожиданно стеклянная створчатая дверь распахнулась, миссис ДиЛаурентис вылетела во двор и быстрым шагом пошла по газону.
– Давайте-ка проверим размеры объекта! – закричала она рабочим, которые в ленивых позах развалились на огромном бульдозере, стоявшем в глубине участка.
ДиЛаурентисы возводили для летних вечеринок беседку на двадцать человек. Эли говорила, что ее мама из-за этого вся на взводе, хотя строители только еще рыли котлован. Миссис ДиЛаурентис подскочила к рабочим и разразилась ругательствами, неистово размахивая руками; ее обручальное кольцо с бриллиантами сверкало на солнце. Подруги переглянулись. Судя по всему, Эли уже получила нагоняй.
– Девчонки?
На крыльце стояла Эли. Она переоделась, сменив шелковый топ на выцветшую синюю футболку фирмы Abercrombie. Вид у нее был смущенный.
– Э… привет?
Спенсер встала из-за стола.
– За что тебе влетело?
Эли моргнула. Взгляд ее забегал.
– Ты что-то натворила без нас?! – воскликнула Ария, стараясь придать голосу поддразнивающий тон. – И зачем переоделась? Тот шелковый топ, что был на тебе, просто класс.
Эли все еще выглядела возбужденной… и немного расстроенной. Эмили привстала за столом.
– Может, нам… уйти? – неуверенно произнесла она.
Остальные обратили на Эли встревоженные взгляды: она хочет, чтобы они ушли?
Эли теребила веревочный браслет на руке, раза три перекрутила его на запястье. Шагнула на террасу и села на свое законное место.
– Да нет. Она взбесилась потому, что я… опять бросила свою спортивную форму вместе с ее нижним бельем.
Смущенно пожав плечами, она закатила глаза. Эмили выпятила нижнюю губу. Девочки немного помолчали.
– И за это она так рассердилась?
Эли приподняла брови.
– Эм, ты же знаешь мою маму. Она привередлива еще больше, чем Спенсер.
Она прыснула со смеху. Спенсер недовольно посмотрела на Эли. Эмили водила пальцем по бороздке на поверхности тикового стола.
– Но волноваться не стоит, девочки. Под домашний арест меня не посадили. – Эли сложила ладони. – Так что наша «пижамная» вечеринка состоится по плану!
Четыре подруги вздохнули с облегчением, и неприятная атмосфера неловкости начала рассеиваться. Но всех четверых не покидало странное ощущение, что Эли чего-то недоговаривает – и это, разумеется, не в первый раз. То она их лучшая подруга, а в следующую минуту отдаляется от них – тайком звонит кому-то, отправляет сообщения. Разве у подруг могут быть секреты? Остальные не таились – рассказывали Эли такое, о чем больше никто не знал, ни одна живая душа. И, разумеется, у них была одна страшная тайна на всех, про Дженну Кавано, – тайна, которую они поклялись унести с собой в могилу.
