– Кстати, о вечеринке. У меня офигенная новость, – сказала Спенсер, выводя подруг из размышлений. – Знаешь, где мы ее устроим?
– Где? – Опираясь на локти, Эли всем телом подалась вперед, постепенно возвращаясь в свое привычное состояние.
– В амбаре Мелиссы! – взвизгнула Спенсер.
Мелисса была старшей сестрой Спенсер, и мистер и миссис Хастингс, отремонтировав амбар, стоявший на заднем дворе их дома, отдали его в ее личное пользование на время учебы в предвыпускном и выпускном классах. Спенсер, когда подрастет, тоже получит на него право.
– Отлично! – воскликнула Эли. – Как тебе это удалось?
– Завтра после выпускного она улетает в Прагу, – объяснила Спенсер. – Вот родители и разрешили. При условии, что мы наведем там порядок до ее возвращения.
– Здорово.
Эли откинулась на спинку стула, сцепила ладони, переплетя пальцы. Ее взгляд сосредоточился на чем-то чуть левее рабочих.
Мелисса собственной персоной, статная и величавая, шла по двору Хастингсов, который прилегал к участку дома ДиЛаурентисов. В одной руке она несла вешалку с белым выпускным платьем, на ее плечи была накинута синяя мантия.
Спенсер застонала.
– Она помешалась на своем выступлении, – шепотом поведала она подругам. – Даже заявила мне, что когда мы будем оканчивать школу, скорей всего, Эндрю Кэмпбелл произнесет прощальную речь на торжественной церемонии, и я должна этому радоваться: столь высокая честь – это такая большая ответственность.
Спенсер с сестрой питали друг к другу взаимную ненависть, и Спенсер почти каждый день потчевала подруг какой-нибудь новой историей про стервозность Мелиссы.
– Эй, Мелисса! Привет! – Эли встала со стула и замахала рукой.
Остановившись, Мелисса повернулась.
– А, девчонки. Привет, – настороженно улыбнулась она.
– Рада, что поедешь в Прагу? – пропела Эли, лучезарно улыбаясь Мелиссе.
– Конечно, – ответила Мелисса, чуть склонив голову набок.
– И Йен тоже едет?
С Йеном Мелиссу связывали романтические отношения. Роскошный был парень. Подруги от одной мысли о нем чуть в обморок не падали.
– Эли. – Спенсер впилась ногтями в руку Эли, но та ее отдернула.
Мелисса ладонью прикрыла глаза от слепящего солнца. Ее синяя мантия развевалась на ветру.
– Нет. Не едет.
– О! – произнесла Эли с жеманной улыбкой. – Думаешь, это хорошая идея – одного его оставлять на две недели? Он, чего доброго, найдет себе новую подружку!
– Элисон, – процедила Спенсер сквозь зубы. – Прекрати. Немедленно.
– Спенсер? Что происходит? – шепотом спросила Эмили.
– Ничего, – быстро ответила Спенсер.
Ария, Эмили и Ханна снова обменялись взглядами. В последнее время так часто бывало: Эли ляпнет что-нибудь, одна из них занервничает, а остальные ломают головы, пытаясь понять, в чем дело. Но сейчас речь шла не о пустяках. Мелисса поправила мантию, приняла чопорный вид и отвернулась. Долгим напряженным взглядом посмотрела на огромную яму на краю двора ДиЛаурентисов и вошла в амбар, с силой хлопнув дверью, так что висящий на ней венок из прутьев запрыгал на гвозде.
– Обиделась чего-то, – заметила Эли. – Я ведь просто прикололась.
Спенсер тихо прыснула, а Эли хихикнула. На губах ее заиграла едва заметная улыбка. Так она обычно улыбалась, когда намекала, что кое-что знает об одной из них и, если захочет, может рассказать другим.
– Ладно, бог с ней. – Эли обвела взглядом подруг. Глаза ее заблестели. – А знаете что? – В волнении она стала барабанить пальцами по столу. – Мне кажется, это будет лето Эли. Наше лето. Я это чувствую. А вы?
Ошеломляющее мгновение. Как будто душное влажное облако нависло над ними, затуманивая мысли. Но облако постепенно рассеялось, и в голове у каждой девочки возникла мысль. А может быть, Эли права. Грядущее лето могло бы превратиться в самое лучшее в их жизни. Они могли бы стать еще ближе, сделать так, чтобы их дружба стала еще крепче, как это было год назад. Они могли бы забыть все то ужасное и постыдное, что случилось с ними, и начать с чистого листа.
– Я тоже это чувствую, – громко произнесла Ханна.
– Безусловно, – в один голос сказали Ария и Эмили.
– Конечно, – тихо проронила Спенсер.
И впятером они крепко взялись за руки.
* * *
В ту ночь шел сильный проливной дождь, затопивший сады, оставивший лужи на подъездных дорожках и маленькие озерца на защитном покрытии бассейна Хастингсов. Глубокой ночью, когда ливень уже стих, Ария, Эмили, Спенсер и Ханна почти одновременно проснулись и сели в кроватях. Каждой из них владело дурное предчувствие. Они не понимали, откуда оно взялось: то ли приснился кошмарный сон, то ли сказывалось волнение в преддверии грядущего дня. Или, может быть, оно имело совсем иное происхождение… было вызвано чем-то более глубоким и сокровенным.
Из окон своих комнат девочки смотрели на тихие пустынные улицы Роузвуда. Облака разошлись, открыв взорам усеянное звездами небо. Мокрые тротуары блестели. Ханна глянула на подъездную аллею у своего дома: теперь там стоял только автомобиль матери. Отец жил отдельно. Эмили уставилась на задний двор и темневший за ним лес. Она не осмеливалась заходить в чащу: болтали, что там живут привидения. Ария прислушивалась к звукам, доносившимся из спальни родителей. Может, они тоже проснулись или вообще еще не ложились, снова ругаются из-за чего-то. Спенсер бросила взгляд на заднее крыльцо ДиЛаурентисов, а потом посмотрела на огромную яму у тех во дворе, которую выкопали рабочие под фундамент беседки. Дождь промочил вынутый грунт. Спенсер задумалась о своей жизни: о том, что ее злит и раздражает; о том, что ей хотелось бы иметь; и о том, что хотелось бы изменить.
Пошарив рукой под кроватью, она вытащила красный фонарик и посветила им в окно Эли. Раз мигнула, два, три. Это был тайный сигнал. Так она сообщала Эли, что хочет встретиться с ней на улице и поговорить с глазу на глаз. Ей показалось, что она видит белокурую головку подруги, сидящей в постели, но Эли не подала ответного сигнала.
Все четверо снова упали на подушки, убеждая себя, что их тревоги беспочвенны, что им нужно поспать. Через каких-то двадцать четыре часа закончится их «пижамная» вечеринка, первая ночь наступающего лета. Лета, которое все изменит.
И как же они были правы.
1. Дзэн могущественнее, чем меч
Ария Монтгомери тихонько всхрапнула и от этого звука проснулась. Этим воскресным утром она сидела, сжавшись в комочек, на синем виниловом стуле в комнате ожидания роузвудской больницы. Все, кто там находился, – родители Ханны Марин, полицейский Вилден, лучшая подруга Ханны Мона Вондервол и ее одноклассник Лукас Битти (видимо, он только что приехал) – смотрели на нее.
