– Так вы с Мелиссой действительно были вместе весь тот вечер, когда исчезла Эли?
Йен, опираясь на локти, откинулся назад и театрально вздохнул.
– Ну вы, сестры Хастингс, даете. Мелисса тоже все талдычит про тот вечер. Боится, видать, как бы этот коп не прознал, что мы в тот вечер выпивали, ведь тогда мы еще считались малолетками. Ну и что?
Четыре года прошло с тех пор. Можно подумать, нас теперь за это арестуют.
– Она… боится? – прошептала Спенсер, вытаращив глаза.
Йен, соблазняя ее, прикрыл веки.
– Слушай, забудь ты про всю эту роузвудскую чушь хотя бы ненадолго, а? – Он убрал волосы со лба Спенсер. – Давай лучше просто целоваться.
В ней всколыхнулось желание. Лицо Йена приближалось, заслоняя здания на другой стороне улицы. Его ладонь сжимала ее колено.
– Не надо, не надо, – прошептала она. – Нехорошо это.
– В самый раз, – шепотом отозвался Йен.
А потом снова раздался стук в смежную дверь.
– Спенсер? – окликнул ее сиплый голос Мелиссы. – Ты там?
Спенсер соскочила с кровати, свалив книги и конспекты на пол.
– Да-а.
– Не знаешь, где Йен? – спросила сестра.
Услышав, что Мелисса поворачивает ручку смежной двери, Спенсер яростно затрясла рукой, показывая Йену на выход. Он стремительно поднялся с кровати и, на ходу поправляя одежду, выскользнул из номера – как раз в тот момент, когда Мелисса открыла дверь.
На Мелиссе была пижама с полосатыми брюками фирмы Kate Spade; черные шелковые очки для сна она сдвинула на лоб. Мелисса поводила носом, словно пыталась уловить запах скраба Kiehl’s.
– Почему у тебя такой огромный номер, гораздо больше, чем мой? – наконец спросила она.
Они услышали, как Йен карточкой открыл дверь своего номера. Волосы Мелиссы взметнулись, когда она резко обернулась.
– О, вот ты где! Куда ходил?
– К торговому автомату, – невозмутимо ответил он.
Мелисса закрыла смежную дверь, даже не удосужившись попрощаться. Спенсер плюхнулась на кровать.
– Чуть не попалась, – громко простонала она, надеясь, что Мелисса с Йеном ее не услышали.
23. За закрытыми дверями
Ханна открыла глаза. Она сидела за рулем своего автомобиля «тойота приус». Но разве доктора не запретили ей садиться за руль со сломанной рукой? Разве не должна она сейчас лежать в постели вместе со своим карликовым доберманом Крохой, притулившимся подле нее?
– Ханна.
Расплывчатая фигура уселась в пассажирское кресло рядом с ней. Видела Ханна нечетко и определила только, что это девушка.
– Привет, Ханна, – снова обратился к ней все тот же голос, очень похожий на…
– Эли? – выдохнула Ханна.
– Собственной персоной.
Эли наклонилась к ней, кончиками волос щекоча ее щеку.
– Я – «Э», – шепнула она.
– Что? – вскричала Ханна, вытаращив глаза.
Эли села прямо.
– Я сказала, что со мной все хорошо.
Потом она открыла дверцу машины и выпорхнула в ночь.
Зрение Ханны вновь обрело четкость. Она обнаружила себя на парковке планетария колледжа Холлис. Ветер трепал плакат с надписью «БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ».
Учащенно дыша, Ханна резко открыла глаза. Она лежала в тепле и комфорте под уютным кашемировым одеялом в своей просторной спальне. Кроха, свернувшись клубочком, спал в своей маленькой кроватке фирмы Gucci. Справа в шкафу висели в ряд красивые дорогие наряды. Стараясь дышать глубоко, Ханна пыталась сориентироваться.
– Боже, – произнесла она вслух.
В дверь позвонили. Ханна со стоном села в кровати. Казалось, голова была набита соломой. О чем ей сейчас снилось? Об Эли? О большом взрыве? Об «Э»?
Снова звонок. Кроха выбрался из постели и метался возле закрытой двери спальни. Наступило утро пятницы. Ханна глянула на будильник у кровати: одиннадцатый час. Мама давным-давно ушла, если вообще возвращалась вечером домой. Ханна заснула на диване, и Мона помогла ей перебраться на кровать в ее комнате на верхнем этаже.
– Иду! – крикнула Ханна.
Она надела синий шелковый халат, быстро собрала в хвостик волосы, посмотрелась в зеркало и поморщилась. Подбородок все еще уродовали безобразно неровные черные швы. Они напомнили ей шнуровку на футбольном мяче.
Через стекло входной двери она увидела на крыльце Лукаса. У Ханны заколотилось сердце. Она быстренько глянула на свое отражение в зеркале в прихожей, убрала за уши выбившиеся пряди. В шелковом халате с развевающимися полами она чувствовала себя непристойной толстухой – хоть в цирке выступай. Может, сбегать наверх переодеться?
Одернув себя, Ханна надменно рассмеялась. Чего это она так засуетилась? Лукас не может ей нравиться. Это же… Лукас.
Ханна повела плечами, выдохнула и открыла дверь.
– Привет, – поздоровалась она скучным тоном.
– Привет, – отозвался Лукас.
Они долго, казалось, целую вечность, смотрели друг на друга. Ханна была уверена, что Лукас слышит биение ее сердца. Ей хотелось заглушить его стук. Кроха вертелся у них под ногами, но Ханна, словно пригвожденная к полу, даже не подумала его отогнать.
– Я не вовремя? – осторожно спросил Лукас.
– Да нет, – быстро ответила Ханна. – Входи.
Отступая вглубь холла, она чуть не упала, споткнувшись о вырезанный в виде Будды дверной стопор, хотя он стоял в прихожей уже лет десять. Она взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, и вдруг почувствовала, что Лукас крепко обхватил ее за талию. Он помог ей твердо встать на ноги, и они оказались лицом к лицу. Лукас улыбнулся уголком рта. Он наклонился к ней, прижался губами к ее губам. Ханна приникла к нему. Целуясь, они дошли до дивана и повалились на подушки; Лукас старался не задеть ее больную руку. Несколько минут слышались только чмоканье и тяжелое дыхание. Потом Ханна отвернулась от него, пытаясь перевести дух. Всхлипнув, она закрыла лицо руками.
– Прости. – Лукас сел прямо. – Зря я так, да?
Ханна покачала головой. Разумеется, она не могла ему сказать, что последние два дня только и мечтала о том, чтобы снова ощутить вкус его поцелуя. Или что ее терзало необъяснимое чувство, будто она целовалась с ним еще раньше, до того случая в среду. Но как такое возможно?
Ханна отняла ладони от лица.
– Ты вроде бы говорил, что в школе посещаешь занятия по развитию сверхъестественных способностей, – промолвила она, вспомнив, что слышала об этом от Лукаса, когда они летали на аэростате. – Значит, прочитав мои мысли, ты и сам мог бы сообразить, нужно было меня целовать или нет.
